– Подожди. Давай, я тебя еще разок… За уголок зайдем. Лав. Быстренько. Денег дам. Мани. Только тебе.

– Эй!

Самуил резко обернулся на окрик. Посреди дороги стоял «Мерседес» с распахнутыми дверьми; шестеро крутых латиносов с бейсбольными битами шли на Самуила. Из «Мерседеса» выглянул потертый жизнью американец в цыганской рубахе, с золотой цепью на груди.

– Фак ю! – заорал он Самуилу, показывая средний палец.

Наташка испуганно выжала сцепление, и ее машина сорвалась с места.

Из бара выскочили трое архаров Самуила. Не спрашивая, что случилось, они сцепились с латиносами, уворачиваясь от проносящихся смертоносных бит, и сами били по мексиканским рылам.

Бах! Бах! – Козел из «Мерседеса» дважды пальнул из пистолета.

Парни упали на асфальт, закрывая руками головы. Латиносы, ругаясь, стали бить их ногами. Один из мексиканцев хлестко вырубил Самуила, опрокинув на дорогу. Козел из «Мерседеса» что-то истерично прокричал, латиносы перестали пинать архаров, вернулись в машину своего босса и быстро уехали.

Паша, отирая кровь с разбитых губ, прохрипел сидящему на асфальте Боголову:

– Он кричал, что убьет тебя, если будешь приставать к его стерве.

– Он, значит, Антон. Тьфу. Козел.

Архары поднялись и стали отряхиваться. Самуил тяжело встал.

– Кости целы?

– Целы. Суки, если б не пистолет, мы бы их уделали.

Самуил посмотрел на перепуганного, сжавшегося в комок за рулем таксиста, велел Паше:

– Узнай у него, где здесь можно купить стволы. Убьем козлов.

Он потрогал ноющую скулу – боль обожгла и отпустила. Сильный удар он пропустил. Ничего, мексикашки, это самая большая ошибка в вашей жизни – бить русских братков.

8

Антона терзали ревность и злость. Он, блуждая по закоулкам Пасифик-Сити, выкручивал руль «Мерседеса». Парни ржали и веселились, похваляясь друг перед другом, как они здорово умесили заезжих иностранцев. Теперь Антон желал одного – найти дрянь Наташку и влепить ей пару увесистых оплеух. Сучка на сто процентов трахалась с тем козлом, который просунул голову в ее машину и вешал ей лапшу. Козел. Его надо было убить, а не стрелять в воздух.

– Я смачно врезал тому старику, – веселился Педрос, потирая свой разбитый кулак. – Он аж подлетел, успел дернуть ногами в воздухе и брякнулся об асфальт, как жаба!

Антон снова резко вывернул руль, и «Мерседес» круто вошел в проулок между одноэтажными белеными домишками. Правильно подметил Педрос – тот козел уже почти старик. Старше его, Антона. Сучка-Наташка трахалась со стариком, отвратительным русским старикашкой, у которого обвислое брюхо. Поганка. Нет, он убьет ее, удавит…

Новый поворот, и Антон чуть не въехал в припаркованный у обочины рыдван Лопес. Она покупала хот-дог у лоточника.

– Ага! – вскричал Антон от радости, резко затормозил, и его амбалы по инерции стукнулись о передние сиденья. Антон выскочил на улицу.

Наташка оглянулась – в глазах ее вспыхнул ужас.

Антон хищно заулыбался.

– Привет. Ты вчера уехала, не сказав ни слова.

– Ты был занят.

– Ешь хот-дог? Сосиску вытащи из булочки. Она с чем у тебя? С майонезом? Ты ведь любишь сосиски с майонезом? – Антон резко схватил Наташку за локоть, потянул на себя. – А? Сосиски?

– Прекрати! – Наташка оттолкнула Антона, но тот с размаха врезал ей ладонью по щеке.

От сильного удара Лопес стукнулась о стену дома. Хот-дог улетел на тротуар. Наташка скривилась от боли и тут же ослепла от яркой вспышки в глазах – Антон, заведясь, послал кулак прямым ударом ей в лицо.

– Э-хе-хе-хе! – громко ржали мексиканцы в машине.

Антон оглянулся. Ублюдки боязливо притихли. Антон пнул Наташку в ногу.

– Вставай!

Она была в отключке.

– Дрянь, – прошептал Антон. Вид неподвижного тела отрезвил его – ревность ревностью, но убивать ее он все-таки не хотел. Такой смазливой молодой бабенки ему больше не видать. Хоть она и дрянь.

Сзади посигналили.

Антон оглянулся. Из полицейской машины смотрел шериф, нетерпеливо постукивая пальцами по кожаной оплетке руля.

Мужчина покорно подошел.

– Я сказал русским, чтобы они убирались из города, – сказал шериф. – Если ослушаются, упрячу за решетку. Они не будут тебе досаждать.

– Спасибо, шериф. Завтра жду в условленном месте, отдам вашу долю.

– Хорошо, – шериф посмотрел на привалившуюся к стене вырубленную Наташку, ухмыльнулся. – Русский понравился ей?

– Шериф, это моя девушка, и мы сами разберемся.

Ларкинс поднял руки, показывая, что он не пытается вмешиваться, потом надел солнцезащитные очки и включил сцепление.

– Желаю удачи.

Антон вернулся к Наташке, присел на корточки перед ней, коснулся пальцами ее мягкой щеки.

– Эй! Ты живая?

Лопес простонала, открыла глаза.

– Ты трахалась с ним?

– Ненавижу тебя, – выдохнула она.

– Скажи правду.

Наташка тряхнула головой – все плыло перед глазами. Дошла до ручки – ее бьют. Разве стоящая женщина позволит мужику распускать руки?

Она посмотрела Антону в глаза. Самовлюбленный ублюдок.

– Нет.

– Что нет?

– Я трахаюсь только с тобой.

– Ложь. Но приятно слышать. Вставай.

– Не могу. Ты разбил мне лицо.

– Заживет. Вставай.

Антон дернул Наташку вверх, удержал на ногах. Все-таки приятно, что она не сознается. А ведь трахалась, трахалась с русским стариком. Наверное, дозволяла выделывать с собой такие штуки… Фак!

Антон сдавил плечо Наташки. Та застонала, скривилась. Он ослабил хватку.

– Что говорил тебе русский?

– Замуж звал. Кольцо дарил. С бриллиантами.

– Где кольцо?

– Я не собиралась за него замуж. Я не знаю его! Как я могла взять кольцо?

– Дура. Я выгнал его из города. Кольцо бы осталось нам. Что смотришь на меня? Себе бы оставила.

– Антон, у меня голова болит. У меня все болит. Ты ударил меня, – Наташка заплакала.

– Заслужила.

– Я тебе не изменяла.

– Ладно, проехали. Эй, Педрос! Отвези ее домой.

Антон помог Лопес сесть в ее машину, Педрос расположился за рулем. Антон обошел машину спереди, нагнулся к уху водителя, прошептал:

– Потом останешься в ее доме. Смотри, чтобы она не наглупила.