– Старостин договорился с бандитами похитить Веронику Ильиничну! – с видом победителя сообщил Гена. – Я все записал – можно передавать в полицию. Пусть их всех посадят.
– А кто у нас Вероника Ильинична? – все с той же ленцой поинтересовался Василий.
– Вероника Ильинична Малышева. – Гена даже удивился немного – как это не знать? – Жена Виктора Георгиевича.
– Ага. – Василий, до этого вальяжно раскинувшийся в кресле, подобрался, выровнял спинку и взялся за ключ зажигания. – В полицию, значит, можно?
– Ну да! – продолжал ликовать Гена. – В тюрьме им самое место! Всем!
– Ладно. – Василий запустил двигатель. – Послушаем, что старшие решат.
Машина, на заднем сиденье которой обосновался Гена, сорвалась с места.
Последние два дня пара Плюснин – Скопцов провела в автомашине, в трехстах метрах от здания офиса корпорации. Василий исполнял роли водителя и охранника, Гена работал с приобретенным Дедом сканером. Вообще-то, не имея образцов голоса, эту работу по зданию, до предела насыщенному разного рода аппаратурой связи, можно было бы вести бесконечно. Задачу облегчало то, что Гена знал номер сотового телефона Старостина. На «безопасника» вышли без особых хлопот и плотно сели на его мобилу.
Уже второй день электронного шпионажа дал результат. Мало того что стали известны ближайшие планы противника, так еще и удалось сделать засечку номера его собеседника, некоего Михея. Конечно, за аппаратуру были заплачены немалые деньги. Но, кажется, эти траты уже начинали себя оправдывать.
– Здорово. – Михей появился на пороге своего дома совершенно неожиданно. Ни сам Кирпич, ни кто-то из троих пацанов, что несли службу на объекте, ни шума машины не слыхали, ни звука шагов. Однако – вот он. Михей. Собственной персоной.
– Я смотрю, вы тут реально расслабились, – неодобрительно покачал головой авторитет, оглядывая интерьер комнаты. Стол с пивными бутылками и баллонами разной степени наполненности, какая-то рыба, другие объедки, скорлупа фисташек.
Сами полупьяные пацаны были несколько смущены – понимали, что на них косяк. Однако алкоголь, принятый вовнутрь, позволял им не считать возникшую проблему такой уж и серьезной, а гнев Михея – опасным.
– Да чё ты, в самом деле… – попытался было что-то объяснить Кирпич, но только авторитет его не слушал.
– Вы чего творите, уроды?! – Круглое лицо Михея наливалось багрянцем. – Вы чё, реально все рамсы попутали?! Вас сюда типа на дачу отправили? Или за барыгой присматривать?
– Да все путем с барыгой… – попытался развести возникшую непонятку Кирпич. Остальные его соратники скромно молчали.
Но Михей уже сорвался. Тяжелая и широкая длань взлетела вверх. Кирпич до последнего не верил, что такое может произойти. За что и поплатился – на его левую щеку обрушилась тяжеленная пощечина.
Кирпич отлетел на пару шагов назад, завился винтом, но на ногах устоял.
– Бардак – убрать. – Михей успокоился так же быстро, как и вспыхнул. – Еще раз пьяными увижу – скатаетесь в одну сторону. Всё. Я – к барыге.
Развернувшись, он направился к выходу из комнаты. Кирпич исподлобья глядел в спину босса. И, если бы тот оглянулся и перехватил взгляд помощника… Наверное, авторитет мог бы сделать кое-какие выводы.
Но он не оглядывался.
Малышев, услышав возню возле двери, прекратил свой бесконечный пробег и быстро уселся на матрас, приняв уже ставшую привычной позу – руки сложены на коленях, подбородок опирается на руки. Прикрыл глаза. Послышались тяжелые шаги. Все ближе и ближе… Вот уже совсем рядом. Тишина… Хотя – не полная, разбавленная тяжелым сопением. Потом немного гнусавый голос:
– Слышь, как тебя… Давай побазарим по-человечески…
А вот это уже вообще что-то новенькое. Кто-то из тюремщиков решил вдруг проявить лучшие человеческие качества… С ума сойти! Малышев открыл глаза. Прямо напротив него на корточках сидел тот самый здоровяк, который пару дней назад ударил Виктора Георгиевича ногой. Сегодня он был один.
Михей некоторое время ждал ответа. Так и не дождавшись, продолжил:
– Короче, у меня есть предложение. Деловое. Твой этот кент, гэбэшник, твою бабу и пацана сдал. Уже завтра их возьмут мои ребята. И тогда ты все отдашь. Даже не сомневайся – не ты первый. Даже бабу не тронем – только пацана прижмем. И – все дела.
– Зачем ты мне это объясняешь? – спросил Малышев.
– Можно порешать, чтобы все было ладком, – обрадовался бандит.
– И как же? – горько усмехнулся Виктор. – Отдать вам все? А потом – в болотину?
– Не все так плохо, старина! – заулыбался Михей. Вот только улыбка его была такой… Нечеловеческой. И даже не волчьей. Улыбка увидевшей падаль гиены. – Я же тебе говорю – все порешаем! Чё мы, не люди, что ли?!
«Вы – не люди», – вертелось на языке Малышева. Однако он воздержался от столь категоричных высказываний. Ждал продолжения и дождался.
– Твой этот гэбэшник… Он ведь не только тебе поперек горла. Он и мне… Кхм… Короче, таких друзей за… Ну ты меня понял.
Интересно! А вот это – действительно интересно! Значит, «в друзьях согласья нет»… Да и не друзья они вовсе. А теперь – и не союзники. Бандит желает сыграть в свою игру. И какие правила он хочет предложить?..
– Короче, тема такая. – Наконец-то Михей решился перейти непосредственно к делу. – Ты берешь меня в долю. А я… мы вместе – решаем вопрос с твоим гэбэшником. Ну, чтобы его не было. Вообще. И все пучком. Как?
Виктор несколько секунд сидел и смотрел в лицо «доброхота». А потом громко, вслух и от души рассмеялся.
– Чё ты ржешь-то, как конь?! – Лицо Михея опять начало наливаться кровью. – Ты чё, клоуна во мне увидал?!
– Ты – не клоун! – сквозь смех выговорил Малышев. – Ты – просто дурак.
– Не понял?! – Авторитет угрожающе набычился.
– Конечно, не понял! – продолжал смеяться Малышев. – И не поймешь. Ты думаешь, самый умный, да? Ты думаешь, я не понимаю, что ты мне сейчас предлагаешь? Сменить одну крышу на другую? Да эти гэбэшники… Они хоть умные. А ты…
– А я, по-твоему, чмурло тупорылое?! – Михей медленно встал на ноги.
– Да какая разница, кто будет стоять за моей спиной? – Малышев как-то вдруг перестал смеяться. – Не будет этого, ребята! Не будет.
– Значит, так? – Михей сопел все громче и громче. – Значит, это твой окончательный ответ?
– Да нет и не может быть другого ответа! – Малышев встал. Теперь он возвышался над авторитетом почти на голову. – Ты мне предлагаешь деградировать, катиться вниз. Опускаться. А этого… Нельзя этого. Лучше сразу сдохнуть.
Михей ударил резко и умело, снизу-слева, в печень. Малышев задохнулся, колени его подогнулись, он начал опускаться на матрас. И тут же тяжелый удар ноги отбросил его на стену. Ударившись головой, Виктор потерял сознание.