Кстати, и с Михеем Старостин познакомился не без помощи бывших коллег. Все началось с обычного бандитского наезда. Молодые, дерзкие, голодные бандиты вломились в офис… Нет, еще не концерна, но уже и не мелкой фирмочки. Крики, мат, угрозы, пена на губах… Андрей Михайлович сразу понял – с этими отморозками не договориться добром. Да и незачем с ними договариваться. Такие понимают только силу. Поэтому он сам, без Малышева, который в делах такого рода был совершенно бесполезен, провел переговоры, пообещал что-то невнятное и «забил стрелку», как обычно говорится в этих кругах.
На «стрелке» этих отморозков и повязали ребята из Центра специального назначения, направленные очередным преемником. Повязали предельно жестко, в соответствии с полученными инструкциями. Так, чтобы у рядовых «быков» больше никогда в жизни не возникало желания еще раз посетить тот «нехороший» офис.
Однако главного не калечили. Поваляли в пыли, после чего Старостин пригласил его в свою машину.
– Ты все понял? – Андрей Михайлович кивком указал на разложенных на земле бандитов.
Михей, чьи глаза горели ненавистью, только засопел громче и отвернулся.
– Я не слышу ответа! – повысил голос Старостин. – Ты все понял?!
– Понял, – прохрипел бандит, глядя в сторону. – Кончай лечить. Закрывай, командир. Но только помни – я ведь выйду…
«А парень с характером!» – подумал Старостин. Еще до начала «стрелки» он не принял решения, передавать ли неудачников милиции или просто «поломать» да бросить на месте встречи, в назидание другим любителям халявы. Но сейчас, под влиянием момента, Старостин увидел в бригадире что-то близкое, родственное себе. По существу – такого же городского хищника, которым был сам.
– Тебя как зовут, пацан? – довольно миролюбиво поинтересовался бывший чекист.
– У прокурора познакомимся! – огрызнулся бандит, исходивший бессильной злобой.
– Можно ведь и без прокурора обойтись… – тусклым голосом произнес Старостин.
– Миха, – еще не веря в свою удачу, ответил бандит. – Михей…
– Поговорим, Михей? – предложил Андрей Михайлович…
…Они нашли общий язык. Да и не могли не найти – внутренне они были похожи так, как могут быть похожи братья-близнецы. Просто одного растила Система, под себя и для себя; второго – улица. И как знать, кто бы из них оказался выше, будь у них одна стартовая площадка по жизни…
После этого Михей и его люди стали сотрудничать со Старостиным. Разумеется, к делам концерна бандитов не допускали. Но провести разовую акцию по «наказанию» конкурентов… Или настучать битами по умной голове слишком глубоко копающему журналисту… Да за отдельную плату – хорошую! – и дельный совет… Да почему бы и нет?!
Так продолжалось с добрый десяток лет. Старостин не ошибся в Михее. Тот тоже рос. В «воры в законе», правда, не вышел, но выжил в многочисленных бандитских войнах, сумел сохранить и даже расширить свою «делянку». В какой-то момент остановился в росте, пропустив вперед – под пули киллеров – более нахрапистых и удачливых. Несмотря на разницу и в возрасте, и в общественном положении, Старостин постепенно начал воспринимать Михея как равного себе. Но, больше по привычке, сохранял дистанцию. По крайней мере, до недавних пор…
…Андрей Михайлович тяжело вздохнул. Совсем недавно, желая быстро выполнить указания очередного куратора, генерала Талаева, и устранить возникшую для концерна опасность, он предельно сократил эту дистанцию. Настолько, что и сам не сумел бы теперь сказать – они с Михеем просто знакомые или уже подельники? По сути, Старостин стал соучастником, даже, если говорить языком юридическим, организатором убийства совершенно постороннего человека.
А тут еще Малышев… Мальчишка совершенно неожиданно вырос и попытался освободиться, вырваться из-под постоянного и неусыпного контроля. Пришлось его с помощью того же Михея изолировать. Похищение человека, незаконное лишение свободы… Ну и еще пара-тройка статей Уголовного кодекса.
И теперь Старостин просто не знал, как быть дальше. Сначала все решалось просто – устранив Малышева, взять налаженный бизнес «под себя». Но бизнесмена легко сломать не удалось. В сложной, непривычной для него обстановке он продемонстрировал незаурядные волю и бесстрашие – те качества, которые Андрей Михайлович до сих пор у него не замечал. Или просто не хотел замечать?..
Так или иначе, а сейчас Старостин оказался в очень сложном положении. Перед ним стоял выбор, причем непростой. Продолжать ли идти рука об руку с Михеем, погружаясь все глубже и глубже в пучину криминала, туда, откуда выхода нет? Точнее, есть выход, но только ногами вперед… Ведь не простят ему этого бывшие коллеги, никак не простят. И дело даже не в том, что они потеряют какие-то деньги. Предателей ненавидели во все времена. И во все времена уничтожали. Так что с того момента, когда о его измене станет известно, он не поставит на свою жизнь и ломаного гроша.
Значит, нужно постараться остаться относительно честным человеком, частью Системы, одним из многочисленных винтиков, работающих во благо и во имя службы.
Старостин тяжело вздохнул. А ведь получается, что выбора-то у него как раз и нет. Надо идти к куратору, каяться во всех своих грехах, признаваться во всем. Отругают, конечно, как отстирают… Но помогут. «Зачистят» Михея. И, вполне возможно, разрешат практически неразрешимую задачу с Малышевым. Может, даже отпустят… Хотя нет. Нужно все обставить таким образом, будто Виктор Георгиевич подлежит «сокращению» как полностью неуправляемый субъект.
Стало быть, надо обдумывать аргументы, которые помогут Старостину убедить куратора в своей правоте. И как можно быстрее выходить на встречу, пока не нашелся какой-нибудь «доброхот», что с удовольствием заложит Андрея Михайловича.
Далеко от Москвы, в городе Грозный, не спал еще один человек. Сидел в полутемной комнате и думал. Пожилой – где-то уже за шестьдесят – чеченец. Худощавое, даже худое лицо. Чеканный медный профиль старого, но мудрого индейского вождя. Седые волосы коротко острижены. Лицо гладко выбрито. И одежда – брючная пара и рубашка, выдержанные в строгих темных тонах. Вообще, у стороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что пожилой либо только что пришел с улицы, либо прямо сейчас, сию минуту, встанет и пойдет куда-то по своим делам.
Однако пожилой не собирался никуда выходить. И жить не собирался. Не было у него такого желания. Механически ел, что приносили, механически выходил в туалет, когда возникала потребность. Иногда забывался на пару часов в коротком и беспокойном сне. Дремал, не покидая кресла. И в это время его окружение, многочисленные младшие родственники, избегали заходить в комнату. Да и за ее пределами старались ходить тихо-тихо. И говорить только шепотом. Боялись нарушить обманчивый покой старшего родича. Надеялись, что вот, наконец-то, он выспится и станет прежним. Отцом, дедом, уважаемым и мудрым старейшиной.
Однако надежды эти были обманчивы. Старик не знал покоя. И не мог вернуться в прошлую жизнь. По крайней мере, до тех пор, пока ходит по земле его личный враг и «кровник» его тейпа – бывший офицер спецназа ГРУ Артем Рождественский по прозвищу Монах.