– Бабушка, позвольте я вам помогу.

Клавдия Петровна удивленно пожала плечами и отдала неожиданному помощнику сумки:

– Помоги, сынок. Дай бог тебе здоровья.

Крюков занес сумки на четвертый этаж и вернулся назад.

– Слушайте, я не пойму, почему ей дети не помогают, – сказал он старухам на лавке, имея в виду Клавдию Петровну. – Старая женщина тащит из магазина сумки, которые и мужику-то не снести…

– Да у нее дети черт-те где, на Дальнем Востоке. Одна она живет, – махнула рукой одна из бабок.

А вторая заметила:

– Ведь вот интересная Клавка. Ей пенсию повысили, а она не признается.

– А с чего ей вдруг пенсию повысили? – поинтересовался Крюков.

– Так она последние несколько дней в магазине всякие деликатесы покупает.

– А куда ей столько еды?

Бабки пожали плечами:

– Может, запасается.

– Она одна живет? – спросил Крюков с возникшим подозрением.

– Да, одна. В квартире дочери раньше жили съемщики. Но их арестовали, а квартиру опечатали. Я же говорила.

– Да, да, точно, – кивнул Крюков и, вытащив сотовый, извинился: – Мне срочно начальству позвонить надо.

Чтобы старухи не слышали, он отошел подальше. Набрал номер, нажал кнопку вызова и приложил трубку к уху. Гудки мгновенно оборвались бодрым голосом «начальника».

– Да, Крюк, надыбал что-то? – спросил Гурам Кварацхелия.

– По ходу, есть что-то, – осторожно ответил Крюков. – Слушай, надоело уже тут мотаться да бить понты и косить под борзого.

– Ну, че крутишь, базарь как есть, – рявкнул раздраженно Гурам.

– Ну, тут, типа, одна кошелка старая баблом светит да хавчик на хату таскает мешками, а сама, типа, одна там кантуется, мне тут так брякнули, – сказал Крюков. – Думаю, надо попасти хату.

– Я-то думал, что-то стоящее, – разочарованно буркнул Гурам. – Че баламутишь, какая, в натуре, бабка?

– Да старая карга живет в квартире одна, а жратвы на десятерых покупает, – терпеливо пояснил Крюков. – Прячет она у себя в хате кого-то.

– Лады, посмотри, что там и как, – согласился Гурам. – Только не долго торчи, нам его по-любому до завтра надо выцепить. Въезжаешь?

– Въезжаю, – вздохнул Крюков и поинтересовался: – А у остальных что?

– Голяк.

– Слушай, Гурам, а на черта нам вообще этот кент отмороженный? – спросил Крюков, внимательно наблюдая за окнами квартиры, где жила подозрительная старуха.

– Не твоего ума дело, – отрезал Гурам.

Было ясно, что он не намерен распространяться на эту тему. Крюков больше не стал ничего спрашивать. Он и сам догадывался, что менты попросили Гурама решить их проблемы в обмен на определенные льготы. Попрощавшись с собеседником, Крюков снова подошел к лавочке и уточнил у старух:

– А квартира, которую опечатали, находится рядом с квартирой этой Клавдии Петровны?

– Ну да, рядом. А вы что, не знаете? Вы же сами из милиции?

– Я из другого отдела, – соврал он, соскочив с опасной темы. – Спасибо за помощь, до свидания.

Глава 7

Степан в очередной раз спрашивал себя, что лучше – попытаться все исправить, доказать свою невиновность даже ценой собственной жизни или бежать из города и оставшуюся часть жизни провести на нелегальном положении с поддельными документами, под чужой фамилией, вздрагивая от каждого звонка в дверь и шарахаясь от ментов на улице? Вырваться из города он бы, скорее всего, смог, не такое уж хитрое дело. Но потом его будут разыскивать как маньяка до конца жизни. Жить в страхе – и из-за чего! Из-за каких-то м…ов, которые решили его подставить.

Нет! Достало все! Хватит! Стряхнув с себя оцепенение, он вскочил с кровати, переоделся в милицейскую форму, нацепил кобуру, проверил пистолет. Единственное, чего не хватало, так это фуражки. Степан решил, что и так сойдет. В квартире хозяйки он натолкнулся на Клавдию Петровну.

– Уходишь? – поинтересовалась она.

– Да, дела, преступники не дремлют, – рассеянно кивнул он.

– Тогда я убираю все в холодильник. Есть сегодня ты ведь уже больше не будешь? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла старуха.

– Точно, – согласился он, посмотрел в глазок на лестничную площадку и лишь после этого вышел. В подъезде тихо. На улице тоже никого.

Он пошел по узкой аллее к проспекту, намереваясь поймать там машину. На душе было как-то неспокойно. Он все время чувствовал на себе чей-то взгляд и не мог понять, кто за ним наблюдает. Возможно, у него просто развилась паранойя. Если бы люди Гудкова его обнаружили, то они не стали бы за ним наблюдать, а сразу бы открыли пальбу. Это все от постоянного напряжения и усталости. Староват он для всех этих дел…

К его удивлению, такси удалось поймать сравнительно быстро. Он сел на заднее сиденье, и когда машина тронулась, смог немного расслабиться. Чувство, что за ним наблюдают, прошло. На всякий случай он немного покатался по городу, поглядывая в зеркало заднего вида. Чисто. Машин было мало, и слежка сразу бы обнаружилась, если таковая имелась.

– Тормозни здесь, – приказал он водителю.

Расплатился, вышел, свернул в небольшой сквер и присел на лавочку. Кроме него, в сквере была только парочка влюбленных, которые целовались на лавочке в конце дорожки. Рядом по проезжей части проносились машины. Из ресторана на другой стороне улицы была слышна музыка. Степан достал телефон покойного коллеги и набрал номер Олега Васютина.

Олег еще не спал, ответил сразу, и с первых слов стало понятно, что он сильно не в духе, а также то, что он принимал «успокоительное» в больших объемах.

– Кто это? – спросил он заплетающимся языком.

– Это я, Степан. Ну, Асколов, что, не помнишь? – Однако расшевелить того было не так-то просто. Чтобы прервать затянувшуюся в трубке паузу, Степан добавил: – Следователь, в УВД работал. Забыл, что ли? Мы с тобой недавно созванивались. Ты еще просил найти тебе работу. Рассказывал, что какая-то богатая сучка тебя достала, вернее, ее крутой папик из нефтяной компании.

– Степка… – заорал Васютин в трубку, едва не оглушив его.

– Да, я, – подтвердил Степан.

– Степа, ты даже не представляешь, как меня все достало! – с тоской произнес Васютин и тяжело вздохнул.

– Представляю, – усмехнулся Степан.

– Нет, не представляешь, – возмущенно возразил Васютин. – Знаешь, чем у меня все закончилось? Саныч, падаль, сам приказывал отмазывать эту суку, а когда проверка прижала, то он – в кусты и знать ничего не знает, а я типа оборотень. Против меня дело шьют! Типа, я за бабки дела не возбуждал, бандитов покрывал и сам участник какой-то преступной группировки… Декриминализация у них, блин! Нашли крайнего! Я дело домой забрал, чтобы не уничтожили. В суд с ним пойду!