– Прошу! Заждались тебя…
Словно из воздуха возник официант. Граеров брезгливо взглянул на Мандрыкина, затем оценил рыжую шевелюру Мокрицкой и, остановив взгляд на бутылке шампанского «Laurent-Perrier Brut» по двести евро за бутылку, молвил:
– Богато живете. Но этого я не пью. Вискарь и хорошая сигара – есть?
Вся троица светски улыбалась и с вежливыми гримасами ждала, пока официант раскурит для гостя сигару. Тот, наконец, закинул ногу за ногу и молвил:
– Владлен, надо бы нам вдвоем поговорить. Скажи этим…
То ли Мандрыкин не знал о статусе гостя, то ли шампанское сильно дало ему в голову, но он почему-то сразу возмутился:
– А с какой стати мы должны отсюда уходить? Это, знаете ли, даже очень невежливо с вашей стороны!
Граеров даже не обернулся.
– Пошел на х… отсюда! – лениво отреагировал он и, пустив кольцо сигарного дыма, добавил: – И ондатру эту крашеную с собой забирай!
– Это я – ондатра? – вскинула брови Ася. – Владлен, объясни ему доходчиво.
Пефтиев наклонился к уху Граерова и что-то прошептал. Тот выслушал и затем очень неумело произнес:
– Извините меня, дорогая. Обидеть не хотел. Можете оставаться.
– Нет уж, я как все, – сказала Ася.
Возникло неопределенное замешательство. Владлен Николаевич сделал подчиненным страшные глаза – мол, быстренько отсюда, потом все расскажу, это не вашего ума дело!
И лишь когда офис-директор и заместитель по связям с общественностью вышли из кабинета, Граеров произнес:
– А теперь давай обо всем по порядку. Только Асю больше не обижай, самому же дороже станет.
– Понял, не дурак…
…Когда Владлен Николаевич вышел за дверь через полчаса, у него дрожали руки. Уняв дрожь, он подошел к барной стойке, за которой сидели Мокрицкая и Мандрыкин. Взглянул на них ничего не выражающими, мутными глазами, заказал у бармена виски, выпил залпом…
– Все нормально, почти с этой бандитской мордой договорились. Поехали в какое-нибудь другое место праздновать, – тусклым от страха голосом произнес дорожно-строительный магнат. – Вы уж извините, что так получилось…
Ася с Романом решили не задавать Пефтиеву лишних вопросов. И не только потому, что это не вписывалось в корпоративную этику. Оба они были людьми неглупыми и потому прекрасно поняли контекст и подтекст беседы – несмотря на то что не были ее свидетелями.
– Отвечайте на вопросы однозначно, «да» или «нет». Ответы должны быть абсолютно искренними. А главное – не делайте пауз. – Пожилая женщина напряженно блеснула линзами очков в золотой оправе. – Итак. Вы сидели когда-нибудь в тюрьме?
– Нет.
– Вам приходилось когда-нибудь убивать людей?
– Нет.
– Вы владеете приемами рукопашного боя?
– Нет.
– Вы положительно относитесь к существующей в России власти?
– Да…
Небольшая комната напоминала амбулаторный кабинет: белые стены, крахмальные занавески, стеклянные медицинские шкафчики. За столиком у окна сидел моложавый сероглазый мужчина. Грудина его была стянута широким поясом с рельефными датчиками. Такие же датчики, только поменьше, крепились к четырем пальцам правой руки. Несколько десятков разноцветных проводков, змеившихся по столу, шли к шнуру USB-порта сенсорного блока. Рядом с компьютером едва слышно пищал самописец, и его тоненькая игла выводила на бумажной ленте причудливые синусоиды. Такие же синусоиды, только разноцветные, медленно вычеркивались на экране ноутбука.
Женщина в золотых очках продолжала задавать вопросы. Сероглазый, глядя в какую-то пространственную точку перед собой, отвечал негромко, внятно и подчеркнуто без эмоций.
– Вы служили когда-нибудь в правоохранительных органах?
– Нет.
– Вы болели в детстве свинкой?
– Да.
– Вы любите петь в душе?
– Нет.
– Вы хотели бы уехать из России навсегда?
– Да.
– Вы курите сигары?
– Да.
Чуть слышно скрипнула входная дверь за спиной испытуемого. В комнату неслышно вошел немолодой грузный брюнет с крепким мясистым лицом. Взглянув на экран ноутбука, он осторожно сел рядом с экзаменаторшей в золотых очках. Та продолжала задавать вопросы:
– Вы верите тому, что слышите и видите на российских федеральных каналах?
– Да.
– Вы могли бы торговать овощами на рынке?
– Нет.
– Вы когда-нибудь делали пластическую операцию?
– Нет.
– Вы водили когда-нибудь автомобиль в нетрезвом состоянии?
– Нет.
– У вас появляются мысли об убийстве высших лиц Российской Федерации?
– Нет.
Спустя минут пятнадцать все было закончено. Экзаменаторша, ловко отсоединив от испытуемого датчики, уселась за компьютер, внимательно просмотрела результаты тестирования, затем долго просматривала ленту самописца…
– Тридцать четыре, – молвила она, удивленно поджав губы. – Поразительно…
– Тридцать четыре ложных ответа? – негромко поинтересовался вошедший мужчина.
– Тридцать четыре правдивых…
Тем временем сероглазый, поднявшись из-за стола, протянул руку гостю:
– Ну, здравствуйте, Павел Игнатьевич…
– Рад видеть, Андрей. А еще рад, что ты научился обманывать детектор лжи, и притом делаешь это абсолютно блестяще.
– Значит, меня вполне можно представлять к ордену «Золотой Лжец Российской Федерации I степени», – заулыбался Андрей.
– Если вручать подобные ордена в Кремле, на Дмитровке, на Лубянке, на всех без исключения телевизионных каналах… а также в разных иных аналогичных местах – наша страна в скором времени без драгметаллов останется, – кивнул Павел Игнатьевич. – Ладно, ты сейчас полиграф по какой именно методике обманывал? Расскажи, если не секрет.
– А никакого секрета и нету. – Лицо сероглазого в одночасье сделалось очень серьезным. – И вообще, я давно понял, что все эти рассказы о небывалой эффективности «детекторов лжи» – не более чем миф, который создается соответствующими силовыми структурами… ну, и фирмами, которые этими самыми детекторами торгуют. Вариантов тут много. Можно предварительно выпить водки или принять димедрол – это снижает чувствительность собственных сенсорных анализаторов. Можно использовать массу приемов из арсенала нейролингвистического программирования. Но самое действенное – это система Станиславского. Главное тут – поверить в то, что ложь, которую ты должен произнести, – святая правда. Я, кстати, на все вопросы, где должен был отвечать «нет», говорил «да». И наоборот. Как мне и было сказано…