Все это в корне изменило ситуацию. Теперь дело уже невозможно было спустить на тормозах. Точки над «і» должен был расставить суд. Для него «фокусники» с Лубянки придумали весьма правдоподобную версию: якобы сам Матюков-младший за рулем не сидел, его вообще в машине не было, а «Гелендвагеном» по доверенности управлял майор ФСБ, некто Алексей Базанов, совершивший наезд на женщину, которая, нахально пренебрегая безопасностью ребенка, пересекала пешеходный переход на запрещающий сигнал светофора, подвергая тем самым опасности не только жизнь своего малыша, но и водителя внедорожника. Информацию о «запрещающем сигнале» подтвердили двое очевидцев, заслуженных фээсбэшных стукачей, привлеченных генералом Матюковым в качестве «беспристрастных свидетелей». Какие именно причины заставили сына генерал-лейтенанта ФСБ доверить джип стоимостью двести тысяч долларов самому обычному оперу и почему мать с годовалым ребенком решила перебегать улицу перед носом этого самого внедорожника, следствие устанавливать не стало. К тому же судебные слушания, «ввиду причастности к гостайнам», были закрытыми. Фамилия «Матюков» упоминалась лишь в одном контексте: ее носил владелец черного «Гелендвагена», которым Базанов в ту ночь управлял по доверенности. Покалеченная женщина на суд не явилась. Она уже долгое время находилась в коме, и состояние ее, со слов врачей, было «стабильно тяжелым».
На суде прокурор, стыдливо отводя глаза, потребовал для Базанова три года условно. Адвокат пел, как Николай Басков. С его слов выходило, что во всем виновата сбитая женщина, которую следует признать виновной и обязать не только возместить ущерб, связанный с ремонтом «Гелендвагена», но и оплатить судебные издержки.
Приговор суда был вполне предсказуем: Алексея Базанова освободить от подписки о невыезде ввиду отсутствия состава преступления, иск об оплате ремонта аварийного внедорожника отклонить, однако потерпевшей все же следовало оплатить судебные издержки.
Такое решение, казалось, устроило всех присутствующих, и прежде всего Алекса, присутствовавшего на процессе в качестве свидетеля. Было очевидно: спеленавшие его пороки и дальше будут тащить Матюкова-младшего по жизни, словно гигантский парус.
Усаживаясь в отремонтированный «Гелендваген», Матюков-младший на какую-то секунду зафиксировал на ступеньках суда немолодого грузного мужчину с крепким мясистым лицом, но тут же о нем позабыл.
А зря…
* * *
Ясное сентябрьское утро дышало прохладой. Упругие волны, окаймленные мелким мусором, лениво шлепались о железную скулу небольшого прогулочного теплохода, пришвартованного у причала Северного речного вокзала.
Стоя на корме, моложавый сероглазый мужчина в неброском костюме явно кого-то высматривал на причале. Людей, желающих прокатиться по осенней Москве-реке, было немного: влюбленная парочка, мама с двумя детишками, несколько провинциалов с фотоаппаратами…
Судя по всему, человек, которого высматривал мужчина с серыми глазами, запаздывал. Тем временем матрос убрал трап, снял с носовых кнехтов швартов и ловко бросил его на причал. В темноте трюма тяжело задвигались блестящие поршни, застучала машина, мощные винты вспенили воду за кормой. Теплоход, медленно отвалив от обвешенного потертыми протекторами пирса, отправился вдоль Химкинского водохранилища. Сталинский шпиль Речного вокзала с гипсовыми скульптурами медленно уходил назад по правому борту. Прижатые в ряд прогулочные теплоходы белели внизу. Сероглазый в последний раз взглянул на берег и, подавив в себе безотчетный вздох, развернулся, чтобы идти в каюту.
– Андрей? Ну, здравствуй! – Немолодой грузный мужчина с крепким мясистым лицом поправил висящую на плече сумку и приязненно протянул руку.
– Павел Игнатьевич? Доброе утро. А я уже думал, что вы не придете.
– В нашем деле главное правило – прийти на встречу пораньше и проследить, чтобы не было лишних глаз и ушей, – веско произнес тот.
– Вот я и поднялся на палубу за полчаса до отхода катера.
– А я – за сорок две минуты. Во-он там сидел и за тобой наблюдал.
– На этот раз вы меня переиграли! – сдался Андрей. – Пойдемте вниз?
– Зачем? Погода хорошая, последние ясные деньки, – прищурился Павел Игнатьевич. – Давай вот на этой скамеечке присядем, на свежем воздухе. И вообще, водный транспорт мне в последнее время все больше и больше нравится. Никаких тебе пробок, никаких спецномеров, мигалок и талонов на лобовом стекле, никаких правительственных кортежей… Догадываешься, почему я о мигалках заговорил?
– Догадываюсь, – вздохнул Ларин. – И в свое оправдание могу только сказать, что так получилось.
– Получилось… – нервно дернул щекой Дугин.
– Не оставлять же было девушку на раздербан бешеному милиционеру. Ей бы срок влепили.
– Я понимаю, чем ты пытаешься оправдаться перед самим собой. Благородный поступок, человеколюбие. Тогда почему ты бродячих кошек по всей Москве не собираешь, а?
– Не сыпьте соль на раны, – криво улыбнулся Ларин. – Виноват, исправлюсь. Лучше объясните, что потом произошло. Какого черта милиция ко мне в квартиру ломилась? Не из-за этой же девчонки они приперлись. Я «хвост» не привел, голову на отсечение могу дать. Случился провал в нашей организации?
– Твоя голова мне еще понадобится. – Дугин следил за волной, уходившей назад по каналу от водного трамвайчика. – Провала не было. Ты сам себя сдал.
– Не пойму, про что вы… Вы подозреваете меня, Павел Игнатьевич?
– Нисколько, иначе бы на встречу не пришел. Все случилось до обидного просто. Вспомни, в тот самый день в твоем дворе из машин магнитолы украли.
– Вспомнил. И какая связь?
– Самая прямая. Вор с тех машин, где стекла разбил, все отпечатки своих пальцев тряпкой стер, следствие зацепки лишил. Тут криминалист, светлая голова, дельную штуку придумал. Мол, возможно, вор, прежде чем грабить, проверил и другие машины во дворе – ручки на дверках подергал, вдруг не заперто. Ну и сняли отпечатки пальцев со всех машин, с твоей тоже. В компьютер их загрузили. Догадываешься, какой ответ база данных выдала?
– Да уж, – вздохнул Ларин. – Пластическая операция может лицо изменить, а вот «пальчики» – никогда. Представляю радость следователя, когда он увидел свежие отпечатки, которые совпали с «пальчиками» Андрея Ларина, бывшего наро-фоминского опера, который три года тому назад сгорел в пожаре на зоне, где отбывал наказание. Я бы тоже попытался взять «ожившего мертвеца» с уголовным прошлым. И что теперь?
– Кое-что мне удалось замять, – поспешил успокоить Андрея Дугин. – Теперь твои отпечатки в базе данных заменены на чужие. А досадное совпадение списано на сбой в системе опознания. Повезло, что следователь тоже принадлежит к нашей организации. Знай он изначально, кто ты такой, не попытался бы взять тебя. Но иногда конспирация показывает нам и свою обратную сторону… Ладно, проехали и забыли. Что у тебя с девчонкой?
– Ничего, она мне в дочери годится, – поспешил ответить Ларин.