– Жалко, но на этом уровне я не решаю, – признался он. – Вам бы с теми, кто надо мной, поговорить. Думаю, согласятся.
– И много еще ступенек до самого верха? Я в вашем городе ненадолго, – спросила Маша.
Кавказец проигнорировал вопрос. Зато обнадежил:
– Один звонок, и все решим.
Говорить при Маше он не стал. Выбрался из машины, пару минут нервно ходил по газону с трубкой мобильника возле уха. Затем с масленой улыбкой вернулся к машине.
– Поехали. Нас ждут.
Маша, сидя за рулем своего «жука», послушно сворачивала вслед за неторопливо катившимся «Лексусом», изображая, что и понятия не имеет, к кому они направляются.
Вскоре «Лексус» въехал в коттеджный поселок и, миновав его, свернул к отдельно стоявшему небольшому особнячку.
– Машины у ворот оставим.
Кавказец с кем-то переговорил в домофон, а затем распрощался с Машей.
– Теперь уже вы с глазу на глаз поговорите. Ее Полиной Фоминичной зовут, – сказал так и тут же укатил.
Радькова сама встретила Машу, провела в гостиную. По дороге через двор напарница Ларина обратила внимание на небольшой микроавтобус с тонированными стеклами. Женщины уселись по обе стороны от журнального столика. Маша быстро и толково изложила суть своего предложения. С ее слов выходило, что ее сестра замужем за крупным эквадорским латифундистом, занимающимся разведением роз у себя на родине. Он уже несколько лет поставляет цветы в Европу и в Москву транспортными самолетами. В Эквадоре оптовая цена связки из ста свежайших роз колеблется между двумя-тремя долларами. Москвичи же не могут купить по такой цене даже один цветок. Маша сыпала фамилиями реальных людей, завязанных на цветочном бизнесе. Получалось вполне убедительно.
– Все упирается в Москву, вернее, в московскую таможню, – молвила Радькова.
– Это вам, Полина Фоминична, только кажется, что московских перекупщиков невозможно обойти.
– Там все крепко схвачено, – проговорила Радькова, внимательно присматриваясь к собеседнице. – Да, вы абсолютно правы. Мне приходится втридорога покупать у них цветы. К тому же без гарантии, что они свежие. Отдают нам то, что уже сами не в состоянии реализовать в столице. А потом мне приходится везти цветы к нам в область автотранспортом. Вот и имеем то, что вы видели. Один раз я попыталась доставить розы из Эквадора транспортником. Сама зафрахтовала самолет. Но прорваться не получилось. В Москве таможня с подачи перекупщиков продержала мой товар на растаможке целый месяц. Просто сгноили и цветы, и мои деньги. Научили, короче говоря, не лезть в их дела, – вздохнула мадам Радькова.
– Но в пределах области вы же можете решить все возникающие проблемы, – с пониманием улыбнулась Маша.
– Естественно, – ответила бизнесвумен, хотя то, что она жена губернатора, так и не прозвучало, это подразумевалось само собой. – Но у нас нет подходящего аэропорта. Его строительство пока еще только в планах.
– Зато в соседней области, на самой границе с вашей, есть военная авиабаза, способная принять транспортный самолет. – Маша подняла ладонь, предвидя возражение. – Я знаю, что между аэродромом и вашим областным центром нет автодороги. А теперь смотрите. Муж моей сестры будет поставлять розы самолетом из Эквадора прямо на авиабазу. Если вы, конечно, сумеете договориться с военными о приеме борта. Оттуда будем забирать их самолетами вашей сельхозавиации и доставлять прямо в областной центр. Так все сумеют выйти из-под монопольной «опеки» московских перекупщиков. Я гарантирую вам, что цена эквадорских роз, полученных вами, будет в два с половиной, а то в три раза ниже, чем вам приходится платить теперь.
Радькова лихорадочно прикидывала в уме. Схема выглядела почти безупречной и не казалась ей «подставой». В конце концов, эквадорцам тоже не терпелось уйти из-под влияния московских перекупщиков. А супруг-губернатор имел возможность кому угодно диктовать на своей территории условия. Даже летом бабушек, пытавшихся продавать цветы, выращенные на приусадебных участках, нещадно гоняла и штрафовала в городе милиция, тем самым поддерживая один из семейных бизнесов Радьковых.
– Ну, а чтобы в ваших краях не было лишних разговоров, то цветы получать от меня будете прямо за воротами летного поля областной сельхозавиации. Всю транспортную цепочку и хранение оптовых партий со всеми вытекающими рисками я беру на себя, – привела последний аргумент Маша.
– Заманчиво, – проворковала Полина Радькова. – Кажется, схема будет работать.
– И в этой схеме всем найдется место. Вот только хотелось бы лично осмотреть возможности вашей сельхозавиации.
– На предмет? – насторожилась Полина.
Маша пожала плечами.
– Возможно, самолеты старые. Мне же за них страховку платить. И убедиться в наличии соответствующих складов хотелось бы. Мне потребуется ставить там кондиционеры.
Полина загадочно улыбалась.
– Есть человек, с которым вы можете обсудить все эти дела. Надо будет учесть его интерес. Ведь вы не против, если значительная часть расчетов между всеми участниками будет происходить наличными? Сами знаете, какое у нас налоговое законодательство.
– Конечно, знаю – драконовское.
– Я сейчас позвоню ему, и этот человек подъедет.
Маша уже знала, кому будет названивать жена губернатора. Ведь согласно ориентировкам, полученным от Дугина, начальник безопасности местной сельхозавиации бывший чекист Игорь Машлак был не только любовником Полины, но и генератором идей, которые Радькова потом вводила в уши туповатому мужу.
Когда Игорь Машлак появился в доме, внимательная Маша безошибочно определила – ниоткуда он не приезжал. Он и до этого находился в особняке. Для нее лишь разыграли небольшой спектакль. Скорее всего, Машлак вышел через черный ход, а затем зашел с парадного. Загородный особнячок являлся уютным гнездышком, где любовники проводили свои встречи.
– Вы руководите сельхозавиацией? – спросила Маша, хоть знала, что это не так.
– Официальная должность в наше время иногда не соответствует статусу. Я тот человек, который может решить все ваши вопросы, – ответил Машлак.
– Тогда едем...
Машлак демонстрировал Маше подведомственное ему хозяйство. Нахваливал самолеты – мол, старые, но после капремонта очень надежные.
– Я знаю, вам обязательно кто-нибудь расскажет о недавней аварии. Но вы не слушайте злопыхателей. Машина разбилась исключительно из-за человеческого фактора. Авиаторы были старые, да и злоупотребляли немного.
– Самолетный парк меня вполне удовлетворяет, к тому же в ваших интересах, чтобы он не простаивал. Хотелось бы осмотреть склады.
На своей машине Машлак подвез Машу к складам ядохимикатов. Солнце уже поднялось высоко, сильно припекало. Прохлаждавшиеся в теньке грузчики, которых весь здешний персонал знал по кличкам Борман и Полтора Ивана, завидев приближающийся автомобиль начальника охраны, тут же принялись с усердием изображать бурный рабочий процесс. Хотя, по большому счету, делать им было нечего. После аварии самолеты стояли на приколе.