– Это Дугин тебя похоронил, – сказала женщина.
– Павел Игнатьевич ошибается редко. Был момент, когда я уже сам распрощался с жизнью.
Из ворот кладбища вышел генерал Гигин в сопровождении двух своих младших офицеров в парадной форме. Хлопнули дверцы машины, автомобиль вырулил на проспект и помчался в сторону пригорода.
– И куда это так спешит убийца прямо с похорон своих жертв? – прищурился Ларин.
– Ты уверен, что это Гигин расправился с Точилиным?
– Я видел это собственными глазами, Маша. Но ничего не смог поделать. Обидно.
– И какие теперь у тебя планы?
– Дугин сказал бы, что это не наше дело. Что не стоит ставить организацию под удар...
– Я знаю, что сказал бы Дугин. А что думаешь ты сам?
– Просто думаю, вот и все. Думать не запретишь.
* * *
В больничной палате городской травматологии было душно. Пациенты не знали, что лучше – открыть окно или же задраить его. И так, и так было плохо. Дмитрий Попов, бульдозерист из сгоревшего поселка, лежал на койке. Не так давно его привезли из операционной. Хирурги собрали обломки кости, соединили их спицами, наложили гипс до самого плеча. Анестезия понемногу отпускала.
– Боль уже ощущаешь? – спросил директор заповедника Беспалый, сидевший у койки на табурете, белый халат, накинутый поверх камуфляжа, смотрелся диковато.
– Маленько дает о себе знать, – ответил бульдозерист, ощупывая гипс. – И чешется теперь под ним.
– Это хорошо. Значит, кровь циркулирует. Поваляешься тут немного, тебя и выпишут; будешь в поликлинику на перевязки и рентген ходить. Мест теперь в больнице не хватает, так что тянуть с выпиской не станут.
– Блин, – вздохнул Дима Попов. – Только б этих гадов, которые меня арматурой на пожаре отходили, нашли. Такое нельзя без последствий оставлять. Если б не ты с егерем, голову бы мне проломили, это точно.
– Найдут, Димка, обязательно найдут. Это ты правильно сделал, когда настоял, чтобы тебя не в больницу сразу повезли, а в прокуратуру.
– Сосед ругался на меня, но завез-таки, как я просил. Сперва заявление брать не хотели. Как мог, левой рукой написал. Я там и тебя, Виктор, и егеря твоего упомянул, как свидетелей, и фотографа из Москвы. Так что, если что, будь готов. Взяли все-таки заявление.
– Ерунда, мы добьемся справедливости, – пообещал директор заповедника. – Я, хоть и небольшой, но все же начальник.
– А может, и зря сделал. Но меня тогда злость на них так и распирала. Слушай, может, они все перекрутят – еще и на меня дело заведут, мол, уничтожал чужие постройки, да и бульдозер мой на официальном учете не стоит.
– Тогда выше пойдем. Мы это так не оставим. На всех найдем управу, – пообещал директор заповедника. – Только ты сейчас об этом, Димон, не думай. Тебе выздоравливать надо. Ешь тут, что я тебе принес.
– Покажи, – попросил бульдозерист из сгоревшего поселка, – а то из-за этой капельницы, – он кивнул на торчащую из локтевого сгиба иглу, приклеенную лейкопластырем, – и здоровой рукой не пошевелить.
Беспалый с готовностью продемонстрировал содержимое шелестящего пластикового пакета. Набор оказался стандартным: пакет сока, апельсины, минералка, пачка печенья. Но больше всего порадовали Диму Попова пачки сигарет.
– Без курева я бы тут совсем сдох, хорошо, что ты вспомнил. Только зря синие, легкие купил. Я обычно вообще без фильтра курю. Эти меня не пробирают. Но ничего, фильтр оторвать можно. Спасибо тебе. Ты и так на меня этим вечером целую уйму времени угрохал. Не надо было приезжать, с семьей бы побыл.
– Ерунда. Все обустроится. И мы этих сволочей победим. – Беспалый поднялся, тронул загипсованную руку Попова и вышел из палаты.
Вскоре появилась медсестра, выдернула иголку из вены и укатила громыхающий штатив капельницы, предварительно предупредив больного:
– Вы только ходить пока не вздумайте.
– А если ему, сестричка, в туалет захочется? – засмеялся сосед Попова по койке.
– Тут у вас все ходячие. Поможете человеку до туалета добраться.
– И на том спасибо, – вздохнул Дима.
За окном уже сгустилась темнота. Лежать в душной палате было невыносимо тоскливо. Здоровой рукой бульдозерист потянулся за сигаретами, прижимая пачку подбородком к груди, раскрыл ее. С наслаждением вдохнул запах табака. Действие анестезии уже кончилось, рука болела.
– Мужики, покурить никто не хочет?
– Тебе, во-первых, лежать сказали. А во-вторых, чтобы курить, придется на улицу выйти. Теперь в больнице такие порядки, что даже в туалете подымить не дадут. Засекут с сигаретой – потом бюллетень с красной полосой оформят. Ни копейки по нему не получишь, – напомнил сосед по койке, но тут же опустил ноги на пол и предложил: – Ладно, схожу с тобой за компанию. А то скоро время отбоя наступит, тогда вообще из палаты не выйдешь. Ты только ребятам номер своего мобильника оставь – я-то без телефона сюда попал, прямо с работы. Вдруг укол тебе придут делать. Ребята маякнут, мы и вернемся.
Молодые мужчины неторопливо спустились полутемной больничной лестницей, над которой тускло горели лампочки дежурного освещения. Загипсованные пациенты миновали вахтера у больничной двери. Тот даже не повернулся в их сторону – смотрел на экран телевизора.
Дима и его сосед по койке спустились с крыльца.
– Здесь маячить не стоит, – как человек, пролежавший здесь уже целую неделю, подсказал мужчина с загипсованным предплечьем. – Заведующему отделением доложат, на обходе нам и ввалит. Сам-то он курить бросил, вот поэтому и гоняет. Лучше за кусты отойдем.
Вышли к проезду, достали сигареты. Щелкнула зажигалка. Дима попытался оторвать фильтр у сигареты, но одной рукой не сумел, пришлось курить так. Бульдозеристу казалось, что вместо дыма он глотает чистый воздух. Лишь последние затяжки стали ощущаться.
– Я еще одну выкурю, – сказал Попов, – а то до отбоя вряд ли второй раз выберемся.
– А ты в порядке? Твердо на ногах стоишь?
– Нормально, как видишь. – И Дима даже один раз невысоко подпрыгнул.
– Тогда я пойду. С бабой одной из соседней палаты познакомился. У нас роман намечается. Так что если сам доберешься, то оставайся. – И сосед по койке торопливо зашагал к больничному крыльцу.
Попов достал сигарету, полез в карман; зажигалка непривычно ощущалась в левой руке и никак не хотела срабатывать.
Из-за кустов к Диме шагнул какой-то здоровяк.
– С одной рукой плохо получается? – участливо спросил он и щелкнул зажигалкой.
Огонек высветил в темноте лицо благодетеля. Попов замер и даже приоткрыл рот. Сигарета выпала на асфальт. Он узнал одного из тех двоих, кто избивал его арматурой в горящем поселке.
– Вижу, что узнал, – тихо проговорил Енот. – Думал, мы тебя в покое оставим? Не надо было в прокуратуру ездить, лежал бы себе в больничке. А так придется с нами проехать.