– Когда не надо, повсюду менты. А тут глухо.
* * *
Андрей Ларин давно «похоронил» себя прежнего. Не каждому это удается. Прошлая жизнь уже не беспокоила его, как это случается, словно ампутированная нога или рука, отзывающаяся внезапной фантомной болью. Нет, он помнил, что служил когда-то в Наро-Фоминске старшим оперуполномоченным, в деталях мог восстановить подробности последнего, рокового для него дела, которое вел. Он всего лишь делал свою работу, и делал, как понимал, честно. Но наказать зарвавшегося продажного чиновника по закону не удалось. Ларин потерял должность, погоны. Его начальник, называвший Андрея своим другом, первым предал его. А негодяй-чиновник разгуливал на свободе, делал карьеру, совращал малолетних, гробил чужие судьбы. Вот уже и против Ларина было возбуждено уголовное дело. И тогда Андрей поступил так, как подсказывала ему совесть. Все законные методы он исчерпал – оставался только самосуд. Он хорошо помнил, как нажал на курок и ощутил облегчение, увидев негодяя мертвым. А потом был суд и долгий срок на зоне «Красная шапочка», где отбывали наказание бывшие милиционеры и прокурорские работники. Казалось, что все потеряно: семья, честное имя…
В те трудные годы Ларина поддерживала лишь мысль, что он не мог поступить иначе. Это значило бы потерять самоуважение. И тут в его жизни странным образом возник Павел Игнатьевич Дугин. Кто на самом деле этот пожилой мужчина с красноватым мясистым лицом, Андрей не знал до сих пор, хотя и догадывался, что тот официально занимает генеральскую должность в одной из аналитических структур МВД. Но зато он знал точно, что именно Дугин создал в стране тайную организацию по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти. Павел Игнатьевич, будучи гением от конспирации, сумел объединить честных офицеров силовых структур и спецслужб, которые не могли мириться с тем, что творится в стране. Именно Дугин сумел вытащить Ларина из зоны, имитировав его гибель. Так что по документам Андрей был теперь мертвее мертвых. Где-то в окрестностях зоны даже имелась его могила, которую он никогда не видел. А пластическая операция изменила лицо Ларина до неузнаваемости.
Павел Игнатьевич искал таких людей, как Ларин, по всей стране – находил и привлекал в свою организацию, наводившую ужас на продажных чиновников и высокопоставленных силовиков. Ведь главным принципом организации было: с коррупцией можно эффективно бороться всеми способами, в первую очередь противозаконными – разить врага его же оружием. В тайную разработку попадали самые зарвавшиеся чиновники. На одних методично собирался компромат, а затем эффективно вбрасывался в социальные интернет-сети, предавался огласке. И тогда тот, кто считал себя выше народа, понимал, что даже в сегодняшней России общественное мнение – это не пустой звук. Следовали тихие или громкие отставки, иногда в тиши кабинета звучал выстрел, и очередного казнокрада или генерала, крышующего преступный бизнес, находили мертвым. Другим виртуозно делались подставы. Попавшие на крючок теряли преступно нажитые состояния и должности. Много способов было у Павла Игнатьевича.
Аналитики собирали информацию, поступавшую от всех честных офицеров, входящих в организацию, сетью которой были окутаны все силовые структуры, спецслужбы и органы государственной власти. Дугин решал, кем из коррупционеров следует заняться в первую очередь. А уж агенты, такие как Ларин – своеобразные «боевые копья» организации, – воплощали планы в жизнь, реализовывали справедливую месть. Именно в таком качестве Андрей и воспринимал себя. С прошлой жизнью, как ему казалось, было покончено окончательно и бесповоротно. Даже сердцем он понимал, что, если случайно встретит на улице свою бывшую жену, предавшую его, ничего не шевельнется в его душе. Он просто пройдет мимо и забудет о встрече…
* * *
Уже вечерело, когда Ларин сошел с поезда на станции Никитина Грива. В августе ночи хоть и длинные, но теплые, даже здесь, на Ладоге. И хоть самого озера отсюда не было видно, но чувствовался свежий ветер, дувший с него. В воздухе ощущалась свежесть и влага. Андрей и сам еще не знал, зачем понадобилось Дугину срочно вызывать его в этот живописный уголок.
Поезд стоял всего пару минут и, вновь застучав колесами, понесся вдаль. Моросил мелкий дождь. На станции под железобетонным навесом стояло всего несколько человек, ожидавших местный дизель на Санкт-Петербург. На плече у Ларина болталась спортивная сумка, в кармане лежали ключи от машины, заранее переданные ему Дугиным еще в Москве.
Эта поездка вполне могла оказаться очередной проверкой Андрея на лояльность к организации. Так уже случалось не раз. Павел Игнатьевич постоянно испытывал своих людей, проверяя – способны ли они сдать своих товарищей по борьбе с коррупцией. Ведь уже бывало и так, что Ларина арестовывали, вели на допрос, били, угрожали, выкладывали перед ним неопровержимые факты его сотрудничества с Дугиным. Он оставался в полной уверенности, что попал в руки настоящим правоохранителям и следователям, которые вот уже сколько лет подряд пытаются вычислить и ликвидировать их организацию. Но Андрей всегда упрямо отрицал не только свою причастность, но даже само существование этой организации, выкручивался как мог. А если получалось, то даже совершал побег. Правда, потом оказывалось, что все произошедшее с ним – это всего лишь инсценировка и Дугин просто проверяет его. Поэтому Ларин был готов к тому, что и сегодняшнее путешествие – одна из таких проверок. Но странное дело: за все время дороги от Москвы до Никитиной Гривы ничего подозрительного не случилось. Андрею не удалось обнаружить слежку. Никто ни разу не проверил у него документы, даже подозрительных личностей в вагоне не нашлось.
Теперь ему предстояло дождаться, пока дизель увезет со станции немногочисленный народ, и только после этого сесть в автомобиль, который уже белел на стоянке возле киоска, торгующего всякой мелочью: от жевательных резинок и презервативов до трехлитровых «баллонов» с пивом.
За лесом послышался неясный гул, и вскоре мимо станции уже пролетал со страшным грохотом длиннющий товарняк. Мелькали тяжелые цистерны, груженные лесом вагоны. Асфальт платформы буквально вибрировал под ногами. Малочисленные пассажиры инстинктивно с опаской поглядывали на грохочущий поезд и отступали подальше под бетонный навес. Ларин же четко помнил то, чему учили его опытные инструкторы: опасность обычно подкрадывается не с той стороны, откуда ее ждешь. Да, товарняк грозно грохочет, сотрясает землю. Но вероятность того, что вагоны сойдут с рельсов и тяжеленные влажные бревна полетят на платформу, ничтожно мала. Да и под навесом от них не укроешься. А вот то, что древний железобетонный козырек обрушится от вибрации, – это куда как реальней. Ларин отметил это чисто машинально, как всякий профессионал. Задрав голову, он глянул на козырек. Но тот стоял достаточно прочно, даже камешки из него не выкрашивались.
«Если Дугин хотел бы проверить, хорошо ли я помню этот урок, и один из пассажиров – контролер, который должен зафиксировать, остался я стоять под козырьком или вышел из-под него…» – подумал Андрей и тут же отмел эту мысль. Не стоило для этого затевать путешествие из Москвы на Ладогу. Подобные испытания можно провести и в Подмосковье. «Скорее всего, проверка связана с моими навыками вождения. Вот почему здесь и стоит автомобиль, за руль которого мне предстоит сесть».