Наверное, Ларин попал в цель. Может, уголовник и имел когда-то ранг на зоне, но не выше баклана, а потом или ссучился, или его опустили. Так что за татуировки он «ответить» не мог, кроме как ножом.
Угрюмый бросился на Андрея, бросился стремительно, желая припечатать к двери, а уж потом «пописать лицо перышком». Ларин опустил ручку двери и буквально вжался в стену. Угрюмый так и не успел затормозить перед внезапно распахнувшейся дверью, за которой с грохотом мелькал ночной пейзаж. Для надежности Андрей еще и ногу подставил. Взмахнув руками, угрюмый в мгновение ока исчез в ночной темноте. Даже звук падения не был слышен, он потонул в перестуке колес.
Коренастый стоял, широко раскрыв глаза и рот. Он не мог взять в толк, как все произошло. Был дружок – и исчез… Ветер врывался в тамбур, упруго бил в лица, трепал одежду. Ларин сделал два шага вперед. Коренастый испуганно осматривался, искал, что бы ему схватить в руку. Но в пустом тамбуре ничего подходящего не попадалось. Андрей не стал церемониться и тратить время на слова. Просто схватил упирающегося сутенера за грудки, протащил сквозь тамбур и вышвырнул в ночь.
Ветер захлопнул дверь. Трехгранный ключ провернулся в замке. Расправляясь с подобной публикой, Андрей не испытывал угрызений совести. Они были ничуть не лучше тех высокопоставленных коррупционеров, которые его стараниями покинули этот мир или превратились в «звать тебя никак и фамилия твоя никто». Если кто-то из двоих при падении выживет, пусть себе. Сломают шею, никто плакать не будет.
Ларин отряхнул брюки и вернулся в коридор. После грохота и свиста ветра ему показалось, что здесь царит полная тишина. Дверь в купе Бирхофа закрыта. Проститутка могла и убежать. Некогда было во время драки посмотреть в стекло, а вот она могла и заглянуть.
Андрей напряг слух, приложил ухо к двери – полная тишина. Он осторожно опустил ручку, дверь оказалась закрыта изнутри. Тогда вставил железнодорожный ключ в отверстие, провернул его, быстро вошел в купе и защелкнул за собой дверь.
На полу тускло горел выроненный фонарик. Девица жалась в углу купе и смотрела на Ларина широко открытыми испуганными глазами. Голый немец, прикрытый до пояса простыней, лежал на диване: рот открыт, неподвижные глаза уставились в потолок.
Жизнь Андрея складывалась так, что бывший наро-фоминский опер видал мертвецов довольно часто. Ларин приложил пальцы к шее немца – пульсации крови не чувствовалось.
– Готов. Спекся папуас, – проговорил он зло.
– Я… я… я ни при чем… не виновата… он виагры обожрался… вот… – проститутка подхватила со столика нетерпеливо разорванную упаковку, – сердце и не выдержало…
– Врешь, дура, – Ларин присел на диван, запрокинул голову. – Ты ему перед этим клофелина в спиртное подлила.
– Я… я…
– А потом, когда эта дрянь случилась, – Андрей указал на мертвого немца, – хотела бутылочку в окно выбросить. А тут кондиционер стоит, и рама наглухо закрыта. Вот ногти свои дебильные в золотых блестках и обломала.
– Что теперь будет? – захныкала проститутка. – Я же не хотела, – и она бросила взгляд на дверь.
– На дружков своих можешь не рассчитывать. Не придут они, – произнес Ларин и зевнул, почувствовав страшную усталость.
– Почему? – вырвалось у девицы, и она зашмыгала носом.
– Погулять вышли на свежий воздух, – раздраженно проговорил Андрей, проклиная сегодняшний день.
– Как это? Станции же не… – проститутка осеклась, наконец-то сообразив, в чем дело.
Она чувствовала силу, исходившую от Ларина. По его глазам видела – этот человек способен, если потребуется, убить. И глазом не моргнет. И не из мести убьет, не ради наживы, а только потому, что этого требуют интересы дела.
– Не трясись и сопли не распускай. Не люблю. Тебя не трону. Короче, так – собралась и исчезла. Сошла на ближайшей станции и вернулась домой. Дружков не ищи, вряд ли они вновь появятся в твоей жизни. А про немца забудь. Поняла?
– Поняла, – прошептала проститутка, хотя в ее глазах читалось, что она ровным счетом ничего не понимает. – Так я пошла? – неуверенно спросила девица, опуская ноги на пол.
– Не так сразу. Для начала юбку обтяни, а еще бумажник этого господина хренова здесь оставь.
– Вау, – тихо проговорила железнодорожная путана, выкладывая на столик дорогое мужское портмоне.
– Не «вау», а «упс», мародерка чертова.
– Я не мародерка, а честная девушка легкого поведения, – обтягивая до неприличия короткую юбку, возразила проститутка. – Я ему, кстати, даже искусственное дыхание делать пыталась и закрытый массаж сердца. Ничего не помогло. Не верите?
– Может, и верю. Только толку теперь от этого нет. Иди отсюда, и без тебя тошно.
– А как же вы?
– Как-нибудь и без сопливых разберусь.
Проститутка исчезла. Ларин не сомневался, что она в точности последует его совету – не станет никого беспокоить, а о немце постарается забыть как можно скорее.
Андрей закрыл дверь на защелку, посмотрел на мертвого Курта Бирхофа.
– И надо тебе было это сомнительное удовольствие, идиот несчастный? Все испортил… А ведь так неплохо начиналось! Приличные, добропорядочные люди обычно умирают в своей постели, окруженные детьми и внуками. А ты в чужой стране на казенном белье да на продажной сучке…
Маячившие перспективы мгновенно закрылись вместе с возможностями. План, составленный Лариным и утвержденный Дугиным, пошел прахом.
Поезд мчался в ночи, приближаясь к станции, на которой Андрея уже поджидали люди, присланные Павлом Игнатьевичем. Вот только в этом Ларин уже не видел никакого толка.
Состав сбавлял скорость. Вагон раскачивался на стыках, за окнами проплывали желтыми колючими одуванчиками станционные фонари. Скрипнули тормоза, лязгнули сцепки, и поезд замер. За окнами коридора высилось здание вокзала. Никому из пассажиров вагона, в котором ехал Ларин, станция не была нужна – никто не вышел, никто не зашел.
Андрей выбрался в тамбур, выглянул в окно на другую сторону от здания вокзала. Тут было темно, ближайшие фонари погашены. Чувствовался почерк Дугина. Даже о такой мелочи, как светомаскировка, он позаботился.
«Ну, и где же они? Даже огорчить некого», – подумал Ларин, глядя на пустой перрон.
И тут со стороны диспетчерской вышки неярко блеснули фары. Вдоль состава катил электрокар с парой багажных тележек. Машина почти беззвучно приблизилась к вагону и остановилась точно напротив двери. За рулем сидел мужчина в форменном комбинезоне и кепке. Еще двое разместились на потрепанных дерматиновых сиденьях прямо за ним. Андрей открыл дверь и тут же, к своему удивлению, узнал в водителе электрокара самого Дугина.
– Давай быстрей, – по-деловому скороговоркой проговорил Павел Игнатьевич, но, встретившись с Лариным взглядом, тут же поинтересовался: – Все в порядке?