— Вот тут вы ошиблись. Я никого не жду, и меня сегодня никто не ждет. Просто очень грустно быть одной в пустом доме. Можно с ума сойти, но я не хочу грузить вас своими проблемами.
Официант принес вино. Халлер завел один из своих давно отрепетированных разговоров. К каждому типу женщин у него имелся хорошо спланированный подход, этакий ключик, которым он открывал сердца. Раз уж она сказала, что не хочет грузить своими проблемами — значит, в душе желает поделиться ими. Иногда человека достаточно просто выслушать, вставить сочувствующие «ох» и «ах», «не может быть», «я бы так никогда не поступил»…
Феликсу довелось выслушать душещипательную историю о бурно расцветшей и несчастливо окончившейся любви незнакомки. Она уверяла, что пришла сюда за ностальгическими воспоминаниями и очень разволновалась. Халлер буквально чувствовал исходившие от нее флюиды неразделенной любви. Это была настоящая «химия». Реактивы, содержавшиеся в организме молодой женщины, находили отклик в организме немца. Он спинным мозгом чувствовал, что дело на мази. Следует лишь немного дожать.
— …кстати, мы даже не познакомились, а уже так много знаем друг о друге, — проговорила женщина.
— Феликс, — назвался Халлер.
— Алиса, — прозвучало в ответ.
Их руки сошлись над столом. Женщина буквально на мгновение задержала пальцы немца в своих. Ужин подходил к концу. Алиса вздохнула и произнесла:
— Что ж, мне пора. Рада была помочь вам. Кстати, на снимке ваша жена?
— Нет, дочь. Я провожу вас.
По дороге Халлер раздумывал, под каким предлогом пригласить Алису в свой номер. Вариантов было много.
— Я вспомнил, — хлопнул себя ладонью по лбу Феликс, — у меня в гостинице есть одна безделушка — очень милая. Я хотел бы подарить вам ее на память о нашей случайной встрече.
— Нет-нет, — качнула головой Алиса, — я сама не знаю, что со мной делается. Не обижайтесь, но к вам я не поеду именно поэтому.
— Неужели мы больше никогда не увидимся?
— Если только судьба снова не сведет нас вместе, — Алиса уже открывала дверцу машины — миниатюрного сити-кара.
— Вы же пили вино, — напомнил ей Халлер. — Лучше оставьте машину на стоянке, я вызову такси, — и он взял ее за руку.
— Я же женщина, а полиция не склонна видеть в женщинах любителей выпить. Не в первый раз мне это сходит с рук. Так что не волнуйтесь. Я доберусь домой без каких-либо происшествий, — Алиса коротко поцеловала Халлера в щеку, тут же села за руль, запустила двигатель и тронулась с места.
Феликс с досадой подумал:
«Вот же, черт, такая рыбка сорвалась с крючка. А ведь все так хорошо начиналось. Что ж, оказывается, бывают и две осечки подряд. Надо взять это на заметку».
Неожиданно скрипнули тормоза. Сити-кар остановился. Сквозь стекло Халлер видел сидящую за рулем Алису — женщина плакала, руки ее дрожали. Он подошел, постучал костяшками пальцев в стекло. Оно опустилось.
— Извините, вам плохо? — сочувственно поинтересовался он, положив ладонь на плечо женщины.
— Знали бы вы, как мне плохо. Руки трясутся. Я не могу вести машину. И все из-за встречи с вами.
— Пересядьте. Я поведу автомобиль, — решительно произнес Феликс.
Алиса не стала спорить. Халлер вел машину. Немного успокоившаяся женщина подсказывала дорогу.
— Я за городом живу, в коттеджном поселке «Радужный». Как хорошо, что вы согласились меня подвезти. Только как вы назад доберетесь?
— Такси вызову, — сказал Феликс, поглядывая на спутницу.
Та промолчала, явно намекая, что такси вызывать не придется, во всяком случае, до утра.
Неприглядные угрюмые пейзажи городских окраин сменились лесом. Миниатюрный сити-кар неторопливо катил по разбитому асфальту. Халлер старательно объезжал выбоины, боясь повредить низкую подвеску. Наконец за поворотом в темноте показался небольшой коттеджный поселок. Неярко горели фонари. Светились окна. И тут оказалось, что дорога перегорожена криво припаркованным внедорожником. Грязным, с заляпанными стеклами, даже номера сквозь толстый слой налипшей глины было не рассмотреть.
Феликс как ни старался, так и не смог проехать вперед. А на бордюр маленькая машинка въехать, естественно, не могла. По немецкой привычке Халлер вышел, заглянул в лобовое стекло внедорожника, ожидая увидеть за ним приклеенную с обратной стороны табличку с номером мобильного телефона и надписью: «Если моя машина кому-то мешает, перезвоните». Никакой таблички, естественно, не оказалось.
— Не беда, — Алиса решительно взяла Феликса за руку. — Припаркуйте здесь, у бордюра. Утром заберем машину.
Это «заберем» и тем более «утром» прозвучало совсем уж ободряюще. У Халлера и сомнений не осталось насчет прекрасной ночи со случайной знакомой.
Он припарковал сити-кар. Алиса взяла его под руку, и они стали обходить внедорожник. Но тут у них на пути возникли трое неприветливых крепко сложенных мужчин в одинаковых черных кожаных куртках, тренировочных штанах с лампасами, кроссовках и лыжных шапочках. Этакие братки, родом из достопамятных девяностых. Один — долговязый. Второй — приземистый. Третий — коренастый.
— И далеко собрались, голубчики? — поинтересовался долговязый, выступая чуть вперед.
— Видно, в лесок собрались, — не дожидаясь ответа, встрял приземистый. — Да не за грибами с ягодами, а потрахаться.
Коренастый хохотнул уже из-за спины Феликса и Алисы.
— Слушайте, господа, дайте пройти, — решительно заявил Халлер, хотя уже успел не на шутку испугаться, но пока не подавал виду, хорохорился перед дамой.
— Не надо с ними связываться, — прошептала женщина.
— А почему это не надо? Брезгуешь? — Долговязый схватил Алису за руку и сильно рванул ее на себя.
Женщина коротко вскрикнула, но ей тут же заткнули рот ладонью.
— Попробуй только пикнуть, красотка.
Халлер даже не придумал, как ему поступить в сложившихся обстоятельствах, к которым он абсолютно не был готов. Его уже схватили сзади, заломили руки, закрыли рот какой-то вонючей, отдающей солярой тряпкой и потащили в лес.
Вскоре все пятеро оказались на небольшой полянке. Свет фонарей коттеджа пробивался сквозь деревья, заливая траву безжизненным ртутным цветом.
— Кому-то все, а кому-то ничего, — философски заметил долговязый.
Коренастый включил фонарик, посветил в лицо Алисе.
— Смазливая, хоть и подержанная. Но нам сойдет. Мы же не привереды.
Приземистый уже присматривался к Халлеру.
— Иностранец, что ли?
— Немец, — уверенно заявил долговязый.
— Значит, с иностранцами трахаешься, а своим мужикам — лапу соси? — возмутился несправедливостью коренастый.
Если до этого Феликс еще мог рассчитывать на благополучный исход — пусть бы деньги забрали, перстень с камнем, позолоченные запонки. То теперь стало совершенно понятно, что худшего никак не избежать.