– Он последнее время ходил сам не свой. С чем-то столкнулся. В тайге. С чем-то страшным. Даже мне ничего не говорил. Но только изменился очень сильно. Похудел, осунулся. По ночам не спал, только курил и курил. Пытался к тебе дозвониться – не смог. Телефон не отвечал. Две недели назад пошел в тайгу – он часто ходил. И не вернулся. – Лиза громко всхлипнула. Скопцов пока что не видел в сказанном какого-либо криминала. Тайга есть тайга. В ней легко может заблудиться и сгинуть без следа даже самый опытный человек.
– Его нашли через пять дней. Труп... – продолжала женщина. – Голова разбита... Говорят, с обрыва сорвался... Вместе с мотоциклом...
Все ясно. Несчастный случай. Не повезло Вальке, что скажешь.
– А в ту же ночь – я у родителей была – нашу квартиру взломали и все Валины бумаги унесли.
А вот это уже серьезно! Зачем кому-то рабочие записи журналиста? Уничтожить компромат? Что же это за компромат, на кого?
– Что за тему он разрабатывал в последнее время? – решил Скопцов немного подстегнуть, поторопить женщину. – Кому мог перебежать дорогу?
– Нашим, местным. Это страшные люди, Вася! – голос Лизы внезапно окреп. – Очень страшные! Для них человеческая жизнь гроша ломаного не стоит! Убить человека – что таракана раздавить!
– Подожди, Лиза! – остановил Скопцов расходившуюся женщину. – Ты в милицию обращалась? Рассказывала там о своих подозрениях?
– Они сами милиция... – безнадежно взмахнув ладошкой, ответила Лиза. Это уже было похоже на паранойю, на манию преследования. Все вокруг – враги, тайные или явные. Все что-то злоумышляют. Скорее всего, в словах Лизы мало правды – вряд ли потерявшая только что любимого мужа женщина способна адекватно воспринимать окружающую ее реальность. Именно так оценивал Скопцов сложившуюся ситуацию. И Валькина теперь уже вдова поспешила подтвердить его мнение.
– Они его убили, а потом все обставили как несчастный случай, – заявила она. – А он не мог сорваться в том месте, где они говорят! Просто не мог, понимаешь?! Он же вырос здесь! Он же все до последнего камушка знал! Валя с самого детства по тайге ходил. С отцом. Он ведь охотник...
– И кто же эти страшные люди? – Только сейчас Василий понял, что именно видел он в больших глазах женщины. Страх. Дикий, парализующий, лишающий воли и способности к сопротивлению страх. И эта манера постоянно оглядываться, вроде бы кто-то может подкрасться сзади. Неужели действительно свихнулась?!
– Это... – она так и не успела закончить фразу. Входная дверь громко хлопнула, и в комнату ворвалась раскрасневшаяся и растрепанная, злая, как фурия, Маша.
– Тебе чего здесь надо, а?! – прямо с порога заорала она на Лизу. Та испуганно сжалась, втянула голову в плечи, опустила глаза. – А ну, пошла отсюда! Пошла, сука, кому говорю!
Скопцов был неприятно удивлен. Милая и ласковая женщина, с которой он провел незабываемую ночь, в какие-то немыслимо короткие доли секунды превратилась в оторву-торговку, каких множество на Гачинском мелкооптовом рынке Красногорска, – наглую, бесстыжую, грубую. И даже интонации в голосе те же самые. Базарные, сварливые.
– Ах ты, блядь такая! – Маша уже выталкивала не сопротивляющуюся Лизу за дверь. – Ни на минуту нельзя отлучиться!
– Подожди, Маша! – Скопцов бросился на помощь вдове погибшего друга. – Это моя хорошая знакомая!
Администратор спиной подперла дверь, за которой скрылась Бизикова, и, с нескрываемой злобой глядя на Василия, все с теми же сварливыми интонациями поинтересовалась:
– Это у вас так принято, у писателей?!
– Ты о чем?! – удивился Скопцов.
– Ну как же! – Маша уперла кулаки в крутые бедра, отчего ее фигура стала похожа на букву "Ф". – Одну завалил, трахнул и тут же какую-то шалашовку с улицы притащил?! Эх, ты!
Казалось, она сейчас заплачет. Василий почувствовал себя виноватым, но в то же время было и немного приятно – его ревновали!
– Маша! – начал увещевания он. – Ты ошиблась! Это действительно жена... Черт! Вдова моего однокурсника по университету! Я у них свидетелем на свадьбе был!
– Друг семьи, значит?! – Она все еще злилась, но тон стал не таким резким, а уже готовые сорваться слезы так и не сорвались. – И чего ей надо было?..
– Да муж у нее погиб! А она считает, что убили!
– А ты что, милиционер? – уже совсем спокойно спросила Маша.
– Да нет же! Просто переживает очень, глючит!
– Как это – "глючит"?!
– Ну-у... – попытался объяснить Скопцов. – Считает, что вокруг нее одни враги, что все ей желают зла...
– Городская сумасшедшая, короче? – перебила его Маша. Сказанное неприятно резануло слух, но Василий скрепя сердце согласился:
– Да. – Как ни крути, а Маша была права. По-другому не скажешь...
– Ну ладно... – Извиниться женщина не сочла нужным. Проведя рукой по волосам, смутилась: – Ой, я такая растрепанная! Не смотри на меня!
Уже из-за двери крикнула:
– Я сейчас, пять минут, только в порядок себя приведу и буду накрывать обед!
Василий вышел следом – в холле администратора уже не было. Тогда он прошел на улицу. Все-таки как-то нехорошо получилось с Лизой. Надо бы извиниться. Но в обеих сторонах пустынной улицы не было заметно ни одной живой души.
"Узнаю адрес и зайду вечером!" – решил Скопцов. Может, нужна какая помощь. Хотя разве может он чем-то помочь за то короткое время, что будет находиться здесь. Специалистам бы ее показать...
* * *
Оказавшись одна в своей комнате, Маша, поминутно оглядываясь на дверь, схватила телефонную трубку со стоящего здесь же аппарата, быстро набрала короткий номер. Ей ответили уже через несколько секунд:
– Да!
– Николай Викторович? – на всякий случай уточнила Маша, хотя прекрасно знала, кому принадлежит этот номер.
– Да! – недовольно повторил мужской голос.
– Тут это! – быстро зашептала Маша, прикрывая рукой микрофон. – К гостю приходила эта... Городская сумасшедшая! Лизка! Он, оказывается, ее мужа хорошо знал!
– И что?
– Наплела ему всякого-разного! Ну, там типа того, что убили его! И все такое прочее!
– Имена называла?..
– Вроде бы нет... Но только я не весь разговор слышала!
– Значит, эта тварь жить спокойно не хочет... – размышлял вслух мужчина.
– Получается, что так! – подобострастно поддакнула ему "поэтесса".
– Ладно! – мужчина принял какое-то решение. – Молодец, что позвонила! Это тебе зачтется! А за этим писакой продолжай присматривать! Не нравится он мне! Больно шустрый...
Не прощаясь, собеседник Маши повесил трубку.