Самопальный баннер, вывешенный на фасаде старой пятиэтажки, призывал неравнодушных горожан областного центра наконец-таки задуматься над одной из серьезнейших проблем города. «Нет насилию над детьми!» – отчаянно кричала наспех выведенная на белой материи не слишком умелой рукой черная лаковая надпись. Однако призыв не находил среди городских масс широкой поддержки. Лишь считаные единицы обращали на него взоры. Большинство же людей привычно спешили по своим делам: кто на работу, кто в магазин, а кто и домой. Они, выросшие и отвоевавшие свое место под солнцем в «каменных джунглях», уже обычно не поднимали взгляда выше сенсорного экрана своего айфона или айпэда; в крайнем случае их внимание мог ненадолго привлечь билборд с броской рекламой. Их девизом по жизни уже давно стала типичная обывательская установка: не высовывайся и будь как все, ведь от тебя все равно ничего не зависит.
Бледнолицая девушка, раздававшая листовки перед ампирным зданием областного Главпочтамта, возвышавшегося над центральной площадью, была как раз из числа тех немногих, кто не хотел мириться с существующим порядком вещей в городе. Будучи одной из активисток правозащитной организации «Спасем детей», она искренне верила, что в ее силах достучаться до черствых людских сердец, растопить их, сделав небезразличными к чужим бедам. Но жители областного центра сторонились ее, отказывались брать листовки, а если и брали, то, прочитав, тут же комкали и выбрасывали в ближайшую урну.
А вот к модному фрику в бейсболке, торгующему пиратскими DVD-дисками на той же площади, люди тянулись. Они охотно подходили к расстеленной на асфальте полиэтиленовой пленке, на которую были буквально вывалены сотни свеженаштампованных дисков, выбирали приглянувшийся и, прихватив в ближайшем киоске пивка с чипсами, спешили поскорее оказаться на уютном домашнем диванчике перед экраном телика. Дела шли настолько хорошо, что продавец контрафактом только успевал пересчитывать купюры в толстеющей не по часам, а по минутам пачке.
– Алиса! – окрикнул он активистку правозащитной организации. – Ну сколько можно ерундой изо дня в день заниматься? Айда ко мне работать. График гибкий, зарплата неплохая, всегда киношку свежую посмотреть можно…
– Нет, Митя. Кто из нас ерундой занимается, так это ты, – неохотно отозвалась девица и, посмотрев на часы, уже тихо пробурчала себе под нос: – Ну где же он? Почему опаздывает?
– Как знаешь, – пожал плечами парень. – А если честно, то жалко мне тебя, Алиска. Вот сейчас опять менты придут, повяжут тебя, листовки отберут, протокол об административном правонарушении составят, штраф влепят… Да и подружек твоих, которые баннер вывесили, в обезьянник посадят. Тебе это надо?
– Жалко у пчелки в одном месте. – Девушка вновь бросила взгляд на циферблат дамских часиков; человек, с которым она договаривалась встретиться напротив Главпочтамта, опаздывал уже на целых десять минут.
Слова Мити оказались пророческими. Вскоре показались два пэпээсника с каменными, лишенными каких-либо эмоций лицами. Сперва монотонно пробубнили предупреждение о правонарушении, а затем, когда Алиса стала возмущаться, особо не церемонясь, заломили сопротивляющейся девушке руки за спину и повели в ближайший двор, где базировался опорняк. За всем этим равнодушно наблюдали сотни горожан – мол, и поделом девице, нечего по площадям шастать, лучше бы дома сидела и любимому человеку борщ варила. Только Митя с сожалением вздохнул и посмотрел на баннер, который уже снимали с фасада здания работники коммунальной службы.
– Алиса, Алиса… – еле слышно произнес парень, вываливая на полиэтилен новую порцию дисков с отечественными и американскими блокбастерами, – далека твоя контора от народа. Ему попкорна и зрелищ подавай, любови-моркови, сериалов дебильных с закадровым смехом. Креативнее быть нужно, флешмобы всякие там проводить, бесплатные концерты организовывать… А листовки и баннеры – это же прошлый век!
Фрик махнул рукой и, нацепив на лицо дежурную улыбку болванчика, принялся зазывать народ налетать-покупать новинки мирового кино.
Тем временем площадь продолжала жить своей жизнью. Две бабульки и дедулька бойко торговали выращенными на дачах зеленью и ягодами. Молодежь тусила в небольшом скверике, почти не прячась, попивала на лавочках пивасик и напитки покрепче. Влюбленные парочки жались к недавно отреставрированному фонтану, бросали в воду монетки, обнимались, шепча друг другу на ухо банальные «я тебя люблю» и «котик, прости меня». К остановке общественного транспорта один за другим подъезжали маршрутные такси, автобусы. Из них, толкаясь, высыпали люди.
В одном из таких автобусов приехал и странноватый, выделяющийся на общем фоне тип: худощавый, интеллигентное лицо, очки в роговой оправе, строгий и немного старомодный костюм, папка из кожзаменителя под мышкой. Мужчина сильно нервничал, постоянно протирал вспотевший лоб носовым платком. В общем, такой себе застенчивый ботаник, работающий то ли лаборантом, то ли библиотекарем, то ли школьным учителем.
Покинув салон автобуса последним из всех пассажиров, он первым же делом осмотрелся. Его глаза растерянно бегали по сторонам, сканируя находящихся на площади людей. Очкарик скользнул взглядом по сгорбленной старушке, торгующей зеленью, прошелся по фрику в бейсболке, на некоторое мгновение встретился с прищуренными глазами полицейского, подозрительно смотревшего на него из-за приспущенного стекла новенького «Форда», а затем задержал взгляд на прилипшем к асфальту листке бумаги. Сделав несколько шагов, мужчина поднял листовку и прочитал напечатанное на ней:
«ЛЮДИ, СООТЕЧЕСТВЕННИКИ, ОЧНИТЕСЬ! Разве вы не видите, что творят власти города? Они убивают наше будущее, наших детей. На первый взгляд принятая властями города «ПРОГРАММА ВЫХОДНОГО ДНЯ» преследует исключительно благородные цели, давая возможность детям-сиротам почувствовать уют семейного очага, пускай только по субботам и воскресеньям. Мы, правозащитники, и сами хотели бы верить, что так оно есть на самом деле. Но имеющаяся у нас информация говорит об обратном. Во-первых, этой ПРОГРАММОЙ МОГУТ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ТОЛЬКО ВЛАСТЬ ИМУЩИЕ И МЕСТНЫЕ ЦАРЬКИ-ОЛИГАРХИ. А как же остальные, то есть БЕЗДЕТНЫЕ СЕМЬИ СО СКРОМНЫМ ДОСТАТКОМ, они что, ЛЮДИ ВТОРОГО СОРТА? Во-вторых, ОТ НАС СКРЫВАЮТ ИСТИННУЮ ЦЕЛЬ ПРОГРАММЫ. А что, если НЕСЧАСТНЫХ СИРОТ ИСПОЛЬЗУЮТ В КАЧЕСТВЕ ДЕШЕВОЙ РАБСИЛЫ ИЛИ, НЕ ДАЙ БОГ, В ДРУГИХ ЦЕЛЯХ, О КОТОРЫХ ДАЖЕ СТРАШНО ПОДУМАТЬ? Поэтому мы призываем вас ПОСТАВИТЬ СВОЮ ПОДПИСЬ под обращением к администрации города. Мы требуем немногого: ПРОЗРАЧНОСТИ ПРОГРАММЫ И СОБЛЮДЕНИЯ ПРАВ ДЕТЕЙ».
Прочитанное комком застряло в горле. Скупая, едва заметная мужская слеза блеснула за стеклами очков. Гладко выбритая щека нервно дернулась. Листок формата А4 дрогнул в руках. Злость на несправедливость переполняла сейчас мужчину. Ему хотелось разнести этот чуждый ему мир в пух и прах, а на его руинах построить новый, в котором не будет ни олигархов, ни чиновников, ни сирот, а будут просто люди, равные друг перед другом.