Иногда в организации Дугина использовали даже прямое физическое устранение, если нельзя было поступить по-другому. Главное – эффект от этого, а руки у членов организации не были связаны никакими инструкциями и законами. Они действовали против преступников в погонах и засевших в чиновничьих креслах коррупционеров их же методами. Об организации уже ходили легенды. Ее участников пытались выследить, перекупить. Но людей объединяла идея, а это куда сильнее подкупа и угроз. К Дугину стекалась информация, поэтому он заранее мог предвидеть возникающие опасности, обходить и предотвращать их.
Бывший наро-фоминский опер, бывший осужденный, отбывавший срок на зоне «Красная шапочка» для сотрудников МВД, прокуратуры и ФСБ, Андрей Ларин был боевым копьем организации, одним из многих, но лучшим из них. Именно ему Дугин и доверял самые ответственные задания. Для всех людей человек, бывший некогда Андреем Лариным, стал мертв. Его обгоревший труп был найден на пожарище коттеджа, который заключенные возводили для начальника зоны. Тело опознали лишь по нательному крестику. А затем была пластическая операция, месяцы тренировок по стрельбе, экстремальному вождению, рукопашному бою… Менялись конспиративные квартиры, документы… Прежняя жизнь иногда казалась Андрею нереальной, словно все происходило и не с ним вовсе. Ведь теперь ему приходилось выдавать себя то за журналиста, то за бизнесмена, то за сотрудника силовых структур. Естественно, такому человеку не положено было иметь ни друзей, ни знакомых, ни даже постоянной женщины. Для него существовали лишь напарники и изредка напарницы по заданиям. Кто окажется с ним в одной связке в следующий раз, определял исключительно Дугин. Иногда Андрей и сам толком не знал всей схемы операции – не позволяла секретность. Дугин обрисовывал лишь его участок работы. А остальное ложилось на плечи других людей. Десятки аналитиков, информаторов обеспечивали выполнение задания. И иногда сообщение, полученное от простого участкового, находившегося на нижней ступеньке иерархии тайной организации, значило куда больше, чем секреты, раздобытые в недрах администрации президента.
– Ну, как тебе новая работка? – прервал затянувшееся молчание Павел Игнатьевич Дугин.
– Могли бы появиться и менее затейливым способом. Все-таки нервы, даже у меня, не железные.
– Это не дешевый эффект, Андрей, и я не народный артист России, чтобы специально такие фокусы устраивать. Самое странное, что майор, когда говорил тебе о звонке прохожего, не лукавил. Сигнал-таки от гражданина поступил. Правда, не по линии экстренной службы, а напрямую мне. А у меня всегда наготове есть свои люди, легкие на подъем. – Дугин повел рукой в воздухе, словно очерчивал шеренгу бойцов со щитами.
– Ваш человек следит за стройкой?
– Во-первых, не ваш, а наш. А во-вторых, естественно, ты у меня под наблюдением. Фиксируем, кто приезжал, когда; отслеживаем, куда направился, с кем встретился. Так что картина вырисовывается вполне определенная. Я же не просто так старался тебя бригадиром в фирму по трудоустройству гастарбайтеров внедрить. Для этого человек твоей квалификации не нужен. Теперь, когда мне стали понятны вертикальные и горизонтальные связи, существующие между среднеазиатскими рекрутинговыми конторами и Департаментом труда и занятости, я уже хорошо представляю, куда тебя следует дальше двинуть. Сделаешь головокружительную карьеру в криминальном бизнесе.
Лора пока молчала, лишь слегка улыбалась. Ларин ее недолюбливал, хотя никаких претензий, кроме характера, предъявить к ней не мог. Все, за что бралась эта уж очень независимая молодая женщина, она делала блистательно и с выдумкой.
– Павел Игнатьевич, как я понимаю, мне и в дальнейшем придется работать с Лорой?
– Естественно. Знаю, что у вас иногда случаются нелады – не сходитесь характерами. Но о таких мелочах ради пользы дела можно и забыть.
Лора улыбнулась шире и, как показалось Андрею – даже немного хищно.
– Я знаю, что во мне тебя раздражает. Я конченая стерва. Но для женщины это не минус, а огромный плюс, – Лора даже развела изящные руки в стороны, как рыбак, похваляющийся уловом. – Иногда нужно не только метко стрелять и кулаками махать, но и уметь бедрами перед самым носом у мужика покрутить. От этого у вашего брата мозги иногда почище отшибает, чем от правильно проведенного хука левой.
– Не прибедняйся, Лора, – усмехнулся Ларин. – Иногда ты и врезать умеешь.
– Что есть, то есть, – согласилась женщина. – Так что придется тебе со мной на время смириться. Обещаю, что никаких поползновений, чтобы соблазнить тебя, предпринимать не буду.
– И не получится, – заверил Андрей.
– Это мы еще посмотрим.
– Ладно. К делу, – Ларин провел ладонью по лицу, словно смахивал сонливость. – Долго ваши… наши люди, – поправился он, – будут моих работяг третировать? Им, между прочим, с самого утра на верхотуре работать надо.
Дугин похлопал Андрея по плечу.
– Ровно столько, чтобы вся акция выглядела вполне реальной. И вообще, Андрей, ты слишком вжился в роль. За стройку можешь не переживать. Возведут торговый центр и без тебя. На нижнем уровне со всем безобразием, которое там творится, никогда не справиться. Будь ты хоть сто раз честным человеком, как твой прораб Фидель Иванович. Не заботься о единицах – тогда спасешь тысячи.
– Одичавшие гастарбайтеры, готовые убить за корку хлеба и сторублевую бумажку… Это, надеюсь, не ваша идея? Не вы их к нам подослали?
– Нет-нет. Не стоит придумывать то, что и так существует в природе. Они – порождение системы. Сами налетели. Ты верно подметил – одичавшие. Раньше я подобное только среди собак видел, а они – показатель; ведь собака – друг человека. Это люди вывели их из волков путем отбора. Вы, ребята, наверное, не раз видели, особенно в дачных поселках, диких собак. Летом дачники их немного прикармливают. Пока их немного и они сытые, то вроде бы безобидные. Ну так, порычать могут, машину или велосипедиста облаять. А потом дачники уезжают, и собак уже некому кормить. Вот тогда они сбиваются в стаи и добывают себе пропитание, как умеют. В первую очередь расправляются с теми, у кого одна с ними судьба, но кто слабее их. Бродячих котов тоже хватает, вот и рвут их на части. А потом и за людей принимаются. По моей статистике, в подмосковных дачных поселках каждый месяц до пяти смертельных исходов от нападения бродячих собак. А сколько покусанных, так это один бог знает. Не каждый к врачу станет обращаться.
– Павел Игнатьевич, я по вашей воле сейчас с людьми работаю, а не с собаками. В чем-то вы правы, но я смотрел в глаза и тех, кто на нас сегодня напал. В другой ситуации, у себя дома, я уверен, они были очень приличными людьми, не хуже нас с вами. Своему чутью я доверяю.
– Ты меня не дослушал. И мне не хотелось бы проводить параллель между людьми и животными, но она, к сожалению, существует. И вероисповедание, национальность тут не играют никакой роли. Возможно, мы с тобой, окажись в их стране в подобной ситуации, одичали бы еще быстрее и худшим бы зверьем сделались. Но ты не забывай, что есть и другие. Помни: ислам моложе христианства почти на семьсот лет. И в этом смысле они все молодые нации. Мы, христиане, в их возрасте еще не растратили свой запал, несли по всему миру свои привычки и нормы жизни. Русские огнем и мечом покоряли Сибирь, не считаясь с народами, которые ее населяли. Европейцы в это время точно так же покоряли Америку и относили древние цивилизации индейцев к варварам… Ладно, хватит истории. Ты в ней разбираешься не хуже меня и понимаешь, что я имею в виду. Беда не в том, что к нам приезжают рабочие из бедных стран, без этого не обходится ни одно развитое государство в мире. Это необходимость для всех мировых столиц, какой является и Москва. Другое дело, что это происходит абсолютно бесконтрольно.