Монах смолк. Повисла неопределенная пауза. Андрей не понимал, говорит ли отец Варлаам всерьез или издевается над ним. Ларин решил воспользоваться этой заминкой:
– Извините, что помешал вам. А сейчас, с вашего позволения, я пойду…
– Не спешите, – монах вдруг вцепился своими крючковатыми пальцами в руку Андрея и зашептал: – Слышал я, ты об убиенных отцах Мефодии и Никодиме у братии расспрашивал. Царствие им небесное, – и он перекрестился.
Ларин насторожился.
– Так вот, я тебе могу кое-что о них поведать. Точнее, не я, – продолжал отец Варлаам. – Пройдем ко мне в келью, – он настороженно огляделся, словно бы подозревал, что за ним кто-то следит.
Андрею казалось, что святой отец видит то, что недоступно взору других. Он словно бы обменивался взглядом с кем-то невидимым. Монах неторопливо шел по монастырскому двору. А Андрей семенил за его спиной. Он никак не мог взять в толк, почему старожил решил помочь ему, причем в таком опасном деле, о котором другие боялись даже заговаривать. Может, отцу Варлааму стало тоскливо, и он просто захотел выговориться, почувствовав в Андрее пристойного человека, умеющего хранить чужие тайны? А может, он и в самом деле что-то знает. Как бы оно там ни было – следовало это выяснить. А вдруг и впрямь сообщит что-то стоящее, даст Ларину зацепку.
– Извините, что смутил вас своей медитацией. Вы, наверное, шокированы тем, что православный монах занимается всякими буддистскими штучками, да не где-нибудь, а в святая-святых, Свято-Покровском монастыре, – бормотал на ходу отец Варлаам, поглаживая свою длиннющую бороду.
– Есть немного, – признался Андрей и тут же добавил: – Но чем более разносторонним является человек, тем большую пользу он приносит Богу. Разве не так?
– Истину глаголешь, – похвалил послушника отец Варлаам, вновь возвращаясь к церковной лексике.
Мужчины поднялись по лестнице, прошли узким коридором и замерли у массивной деревянной двери. Прогремела связка ключей. Лишь только отцу Варлааму разрешалось запирать свою келью на замок.
За приоткрытой дверью показалась чернильная тьма – хоть глаз выколи. Монах буквально нырнул в нее – и тут же исчез, провалился в ней.
– Я сейчас, обождите, – даже не приглашая Ларина войти, бросил из темноты старожил.
Андрей и не напрашивался в гости. Стоял у высокого порога и размышлял:
«Странный старик. Пригласил меня в свою келью, а сам что-то там копошится, причем еще при полной темноте. Почему бы свет не зажечь или хотя бы ту же свечку? Может быть, у него на стене плакат Будды вместо иконы висит, и он не хочет, чтобы я его видел? – улыбнулся про себя Ларин. – Ладно, чего гадать. Подождем».
Прошла минута, две. Наконец, из кельи на тусклый свет узкого монастырского коридора вылетел отец Варлаам, едва не сбив с ног Андрея. Наспех закрыл за собой дверь и заговорщицким шепотом произнес:
– Держите, – он неожиданно протянул Ларину сложенный вдвое блокнотный листик. – Здесь адрес моего родного брата – в монашестве Серафима. Он отшельником живет в скиту. К нему убиенный отец Мефодий часто наведывался по хозяйству помогать. Может, и расскажет вам чего. А теперь идите, идите отсюда, пока нас никто вместе не увидел, – старец затравленно осмотрелся в коридоре. – Быстрее же, нас могут увидеть…
Андрей так и не уснул до утра. Весь остаток ночи проворочался в постели, сжимая в кулаке листик с адресом. Это уже было что-то. Ларину оставалось только придумать правдоподобный предлог, чтобы на время покинуть монастырь и наведаться в гости к монаху-отшельнику.
* * *
Предлог отыскался быстро – у Андрея внезапно «заболела» «сестра» Лора, которую вся монастырская братия знала как «беженку из Кыргызстана». Мол, слегла бедняжка с высокой температурой и подняться с постели никак не может. А ведь кому-то в магазин за продуктами ходить надо, лекарства покупать, готовить. А так как, кроме «братца», на этом белом свете у нее никого не осталось, Ларина, не раздумывая, отпустили…
…По оживленной трассе неслись и неслись, обгоняя друг друга, машины. Затаись где-нибудь в придорожных кустах сотрудник ГИБДД с радаром – штрафовать за превышение дозволенного на этом участке дороги скоростного режима можно было бы каждого второго автолюбителя. А если учесть еще и такие «мелочи», как «подрезание», «пересечение сплошной линии», «создание аварийной ситуации», то у всех смело можно было бы отбирать права и отправлять на «перевоспитание» в автошколу.
Наверное, единственным участником дорожного движения, не нарушающим никаких правил, был водитель добитого рейсового автобуса «Икарус», который неспешно двигался по крайней правой полосе. Хотя это был, скорее, тот случай, когда «наезднику» просто не повезло со своим «скакуном». Будь у водилы автотранспорт поновей и пошустрей – он непременно гнал бы, как и все.
В наполненном салоне стояла невыносимая духота. Не спасали даже приоткрытые форточки и приподнятые люки. На пообтертых сиденьях с расшатанными, а посему и нефиксирующимися спинками сидела разношерстная публика: дедки с бабульками, парни и девицы, женщины и мужики. Кто-то ехал в глухие места по грибы да ягоды. Кто-то на дачные сотки или в деревню к родственникам. А кто-то, чтобы просто провести уик-энд на природе.
– …В прошлом году у меня столько помидоров и огурцов выросло, что банок под закатки не хватило. Представляете? Так вот, пришлось на базар ехать и дополнительную стеклотару покупать. А в этом сезоне, чувствую, урожай уже не тот будет, – все тараторила и тараторила пожилая женщина, докучая Ларину.
Благо, он ехал в «гражданской» одежде, монашеское одеяние лежало в сумке. Андрей был бы и рад перебраться куда подальше от назойливой бабки, вот уже целый час «грузившей» его своими огородными делами. Но ведь автобус, как назло, был битком набит пассажирами. Ни одного места свободного.
– Угу, – наконец отозвался Ларин и демонстративно уставился в окно.
Но дачница не унималась:
– А какие кабачки были, просто загляденье – настоящие снаряды. А сейчас посмотришь – сморчки сморчками. То ли удобряла недостаточно, то ли поливала мало. А может, следовало и попа попросить, чтобы он мои грядки святой водой окропил, как моя подруга Надежда Михайловна сделала. У нее после этого такие патиссоны с кабаками поперли, что ого-го.
– Попа? – вдруг проявил заинтересованность Андрей.
– Ну, да. Есть у нас на дачах один, – подтвердила говорливая женщина. – Правда, за эту услугу такую цену заламывает, что кошелек вмиг худеет. За одну сотку – тысячу рублей берет. Представляете? И никакой гарантии при этом не дает. Говорит, мол, на все воля Божья.
– Да уж, – хмыкнул Ларин.
И тут пожилая женщина перешла на шепот:
– По правде говоря, не нравится мне он. Коттедж у него крутой, забор такой поставил, что ничего через него не видно, как в крепости, баня, машина не из дешевых. А как-то приехал ко мне зять по хозяйству помочь. Так этот поп к нему подошел, пока я на грядках ковырялась, и визиточку какую-то дал. Дескать, обращайся, когда твоя теща дорогая помрет. А зять эту визиточку мне показал. Я как посмотрела на нее, мне чуть дурно не стало. Получается, поп этот, помимо службы в церкви, через родственника еще и ритуальной конторой управляет. Почитала я их прейскурант и обомлела. За одни похороны больше шестидесяти тысяч выложить придется. И то это еще по минимуму. А потому сказала я своему зятю – коль помру, закопай меня прямо на грядках. Вот такие вот сейчас современные «предприниматели» при церквях появились. Ужас, что творится. А еще…