— Миллион, миллион, миллион мне на счет… — тихо пропела женщина. — Послушай, дорогой, мне кажется, он не реагирует на твои слова. Присмотрись-ка внимательнее, он выглядит так, как выглядят люди, потерявшие сознание.
— А мне плевать, как он реагирует на мои слова и как выглядит, — проворчал Никита. — На них другие должны реагировать… — Но наклонился, проверил пульс у лежащего на ковре мужчины. — Что-то бьется, дорогая… Я не думаю, что это инфаркт или инсульт — этот товарищ крепкий. Просто нервы сдали, навалилось одно на другое, устал сильно… Ладно, сматываем спиннинги, хватит на сегодня. Так и быть, вызовем ему «Скорую».
— Я поняла, Герман Степанович, обязательно решим вопрос… Да не волнуйтесь вы так, мы же с вами не первый год работаем, вы меня знаете. — Женщина положила трубку и скорчила ей гримасу — болейте, дескать, на здоровье. Да пошли они все со своими настоятельными просьбами…
Она вздохнула и покосилась через левое плечо на зеркало, украшающее половину стены ее рабочего кабинета. «Любишь кататься — люби и следственный отдел при прокуратуре Центрального района», — утверждал лихой слоган, растянутый по верху зеркала. Женщина в синем мундире, который очень ей шел, выглядела до жути уставшей. Привлекательная, сорока ей еще не было, с каштановыми волосами в крупную завивку, с отличной для своего возраста фигурой. Замуж женщина не вышла, детей не нажила. Впрочем, женихи за ней по извилистым коридорам прокуратуры не увивались, вернее, увивались, но только те, кто еще не был знаком с некоторыми нюансами ее многогранной натуры. А познав их, как-то озадаченно терялись.
Она перевела взгляд на противоположную стену. Часы показывали 18.01. Все, довольно, в этот день ей не нужна переработка. Нужен активный отдых — необходимая подзарядка для тонуса. Она выключила компьютер, убрала бумаги со стола и, через несколько минут покинув пустеющее здание, уже садилась в свой белоснежный, недавно приобретенный «Опель Антара». Ее дом, как назло, находился в квартале от работы, на второй линии новых зданий по улице Усть-Каменской. Три минуты пешком, столько же на машине (учитывая подъем и опускание в гараж), а если на улице пробка — то все полчаса. Глупость несусветная, но она любила находиться за рулем, с удовольствием каталась по городу, любила скорость. Город замер в этот час в глухой тоскливой пробке, но она пробилась в свой двор и через несколько минут уже вошла в квартиру, повесила ключи на вешалку, стилизованную под бивень носорога. Обошла все четыре комнаты (и куда ей столько?), убедилась, что все нормально. Нехорошо ей как-то было всю последнюю неделю — настроения никакого, дела не делались, да еще эти страшилки в Интернете, представленные в забавной и развлекательной форме…
Женщина приняла душ, пошаталась обнаженной по квартире, выпила кофе. Ровно в 19.00, испытывая привычный щекочущий зуд в глубинах организма, она набрала телефонный номер, выученный наизусть.
— …Я польщена, что вы меня узнали, Светлана Никитична. Примите заказ на 20.00, пожалуйста… Хорошо, я буду ждать.
«Поставщик услуг» опоздал на четыре минуты. Прозвенел звонок, и женщина в халате, с распущенными волосами, укоризненно хмурясь (опоздания неприемлемы!) открыла дверь. На площадке стоял незнакомый молодой человек — черноволосый, в строгом плаще почти до пят, в сияющих ботинках, с бутылкой дорогого шампанского и роскошным букетом ее любимых желтых роз! Все было идеально, великолепно, то, что надо, — даже шрам под глазом, от которого взволнованно забилось сердце. Кроме одного: этот человек был ей решительно незнаком.
— Здравствуйте, мэм, я не ошибся? — у него был приятный, правильно поставленный голос.
— Но… — женщина сглотнула. — А где же Максим?
— Простите, — смутился парень. — Максима увезли на «Скорой» два часа назад… О нет, ничего страшного — он чем-то отравился, это не смертельно. Но несколько дней его не будет в строю. Если вас чем-то не устраивает… моя недостойная персона, я могу уйти.
— Ну отчего же, проходите, — женщина смотрела на него очень пристально, оценивающе. Мужчина вошел в прихожую, прикрыл дверь и вытер ноги. Вручил даме цветы.
— Спасибо. Вы знакомы со спецификой работы?
— Конечно, — обаятельно улыбнулся мужчина по вызову. — Я работаю уже два года. Светлана Никитична… — он понизил голос, чтобы придать ему доверительность, — полностью осведомила меня о ваших предпочтениях.
Женщина поморщилась, но когда молодой человек начал разоблачаться, ее охватило безумное волнение. Она с трудом себя сдерживала. Под плащом оказалась жилетка из тонкой кожи, под жилеткой — футболка с короткими рукавами. У него были гладкие мускулистые руки, спортивный торс без намека на жир, скуластое серьезное лицо, ухоженные волосы. И голос был таким экспрессивным, волнующим… Женщина чувственно задышала, ее глаза подернула пелена. О боже, как ей не хватало этого высокого брюнета в сверкающих ботинках! Махровый халат эффектно сполз под ноги — такое ощущение, что без ее участия. Под халатом было черное кожаное белье и черные чулки в сеточку. Женщина дрожала в предвкушении. Она устала за эти дни, ей так хотелось соответствующего отдыха, она не могла уже терпеть! С каким удовольствием бы убила его «на сексуальной почве»! Она шагнула вперед, напористо впилась мужчине в губы, едва не откусив их! Застонала, испытывая нестерпимый позыв.
— Милый, давай скорее, о господи… Сделай мне больно… Начнем с меня — сначала ТЫ мне сделаешь больно…
У дамы с приятной внешностью имелись садомазохистские наклонности — в чем не было ничего незаконного, а тем более порицательного или неприличного. В определенные моменты она хотела, чтобы ЕЕ унижали, в другие моменты — чтобы ОНА унижала. От этого зависел ее жизненный тонус, работоспособность, настроение. И даже дальнюю комнату в своей квартире она оборудовала в соответствии с капризами — просторный спортзал, устланный мягким ковролином, сложная система подвесных приспособлений для получения удовольствия. Стены украшали перламутровые батоги, плети, кнуты с плетеными ремнями из настоящей сыромятной кожи, казачьи нагайки и даже кистень с резиновыми шишками на чугунной гирьке вместо шипов — скорее декоративный, чем боевой, современная фантазия на базе средневекового прототипа.
Кружилась голова, когда мужчина, представившийся Анатолием, внес ее на руках в эту комнату, задернул шторы. Женщина рычала, как тигрица, извивалась, стонала, норовила укусить его за мочку уха. Он был груб, где надо, ласков, где требовалось, — она уже заранее сходила от него с ума, готова была во всем ему довериться. Женщина не стала сопротивляться, когда он пропустил ремни ей под мышками, и приятные болезненные ощущения завели ее еще сильнее. Пелена сладострастия встала перед глазами.
— Еще больнее, — просила она. — Еще, еще…
И вдруг в какой-то миг она почувствовала чрезмерную боль, охнула. Но тут же отпустило. И вновь перехватило дыхание, когда молодой человек резко натянул ремень, закрепив его в фиксаторе! Хрустнули руки в плечевых суставах, и ослепительная боль отдалась в голове.
— Эй, малыш, ты, главное, не переусердствуй… — прошептала она.