Лыгин назвался, и тот, дружелюбно улыбнувшись, в свою очередь отрекомендовался:
– Виктор Иванович. Врач-психиатр, заведующий отделением психотерапии.
После того как они уселись в кресла в кабинете Ольховского, Лыгин для начала поинтересовался, испытующе посмотрев на профессора:
– Скажите, доктор, а в чем разница между психиатром, психотерапевтом и аналитиком? Вот вы, к примеру, разве не психоаналитик?
– Понимаю вас, – закивал тот. – Многие путают эти понятия в силу незнания, неспециалисту это позволительно, но есть и такие, кто намеренно искажают смысл, как, например, наши доморощенные «спецы» по психическим проблемам.
И он доступным языком рассказал оперу «кто есть ху»… Оказалось, что психиатры – это врачи, занимающиеся изучением психических недугов и излечением от них пациентов. Психотерапевты проводят лечение функциональных психических расстройств, как правило, без применения лекарств и хирургии, а лишь посредством эмоционального контакта с больным. Психологи же – больше теоретики, нежели практики, круг их интересов – различные аспекты душевной жизни человека, психические процессы и поведение людей в различных ситуациях. Ну, а психоаналитики – это последователи глубинной психологии: большей частью психоанализа Фрейда как метода исцеления душевных расстройств, и в первую очередь неврозов.
– Сущность работы психоаналитика, – продолжал профессор, – заключается в том, что излечение достигается путем поиска причины внутрипсихического конфликта. Только сделав его осознанным, вытащив источник заболевания наружу, можно добиться благоприятного результата в лечении. Это сродни тому, как, прежде чем поймать преступника, необходимо дознаться, кто совершил преступление. Вы ведь криминалист, сами знаете.
– Нет-нет, доктор, я вовсе не криминалист. Я – оперативный сотрудник, помогаю следователю в процессе дознания, то есть осуществляю оперативно-розыскные мероприятия по предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений. Криминалисты же – это эксперты по собиранию и исследованию улик и судебных доказательств. Здесь, видимо, та же разница, что между вашими психотерапевтами и психопатологами.
– Наверное, это так, – рассмеялся Ольховский.
Они еще долго и увлеченно беседовали. На вопрос опера, почему в последнее время появилось так много откровенных социопатов и психически больных, профессор лишь пожал плечами:
– Маньяки и извращенцы существовали всегда. Принято считать первым серийным убийцей печально известного Джека-потрошителя. И мало кто задумывается, даже в среде судебных психиатров, что типичными маньяками были еще римские императоры. Тиберий, к примеру, был порочным извращенцем и жестоким садистом. Он любил наблюдать за процессом пыток и казней, с удовольствием созерцая мучения и агонию жертв. Каждый день (!) по его приказу умерщвляли не меньше двадцати человек, в том числе и детей. Маленьких девочек палачи перед казнью насиловали.
Этого маньяка превзошел его внучатый племянник Калигула, который, несомненно, был сумасшедшим. Объявив себя богом, он принялся творить кровавые злодеяния. По его приказу убивали просто так, ради развлечения императора. Казни и пытки следовали одни за другими – кровопийца никак не мог насытиться. Кроме всего прочего, он был столь же порочен, как и Тиберий. Вступил в инцестуальную связь со своими сестрами.
Нерон поначалу не был маньяком и изувером, ценил красоту и искусство. Но постепенно и он вошел во вкус крови, состоял в кровосмесительной связи со своей матерью, предавался содомскому греху. Он велел убить своего брата, затем мать, а вскоре с преданными ему телохранителями и сановниками самолично принимал участие в убийствах ни в чем не повинных граждан Рима. Повинен он и в истреблении первых христиан – их сжигали живьем, бросали на растерзание хищникам, распинали на крестах. В конце концов, он дошел до того, что, убив последовательно свою жену и любовницу, сыграл свадьбу со своим любовником-евнухом, а затем еще одну с рабом.
В Средние века «прославился» французский изверг – маршал Жиль де Рэ. Будучи гомосексуалистом, он у себя в поместье насиловал мальчиков, а потом убивал их, вспарывая животы, перерезая горло и отсекая головы. Счет детей, ставших его жертвами, превысил полторы сотни! Кроме прочего он занимался чернокнижием.
Венгерская графиня Елизавета Батори, изощренная распутница, как и Жиль де Рэ, предавалась всевозможным порокам и занятию черной магией. Лесбиянка и нимфоманка, она представляла тип законченной садистки и убийцы. Прослышав, что умывание кожи свежей человеческой кровью якобы продляет молодость, она с помощью верных приспешников похищала детей и девушек, убивала их, наполняя ванну кровью, в которой купалась. За десять лет ее жертвами стали полсотни девушек.
Вспомните и Влада Цепеша по прозвищу Дракула – этот даже был объявлен вампиром и теперь не сходит с киноэкранов и страниц романов «ужасов». А инквизиторы – кто они, как не самые настоящие серийные убийцы? Да что говорить, множество правителей всех времен и народов отличались жестокостью и полным пренебрежением к жизни своих подданных.
– Страшную картину вы нарисовали, профессор, – покачал головой майор. – Получается, что человечеством правили садисты и душегубы. Но вернемся к нашему вопросу. Я, с разрешения своего начальства и следователя прокуратуры, курирующего это дело, принес вам для изучения копии всех материалов по этому «глухарю». Надеюсь, вы понимаете, что в интересах следствия эти папки не должны покидать пределы вашего кабинета, а тем более попасть в руки посторонних. Нам нужны любые зацепки касательно личности преступника, ваши соображения по поводу мотивов совершаемых преступлений и способа действия. Одним словом, все, что только может помочь следствию.
Заручившись согласием профессора и обговорив с ним сроки изучения материалов для подготовки психологического портрета преступника – Ольховский обещал уложиться в несколько дней, – Лыгин отправился к себе в Управление. Не успел он расположиться за своим столом, как дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошел шеф – начальник городского управления уголовного розыска полковник Баев.
– Трофимыч, – озабоченно проговорил он, – бери Габидуллина и дуй на Ленина, сто двадцать. У нас очередной труп нарисовался.
– Что?! – встрепенулся Лыгин. – Опять Душитель?
– Опять, – скривился полковник. – Чтоб у него все члены отсохли! Да, – уже на пороге обернулся он, – мы туда с прокурорскими скоро подъедем, возможно, и генерал с нами, так что работайте в поте лица.
– А мы всегда так работаем, – пробормотал Лыгин и, быстро собравшись, вышел к служебному, видавшему виды мини-вэну, где его уже поджидал старлей Антон Габидуллин.
«Нервничает, видать, Сам-то, – сидя рядом с водителем, думал майор о начальнике ГУВД, генерале Миногине. – Губернатор давит, мэр давит, генерал-лейтенант лютует, да еще в столице недовольны. Что ж, пусть глянет на место преступления, как будто от этого будет какой-то толк».
Лыгин знал, что толка не будет до тех пор, пока им не удастся напасть на верный след или пока преступник не допустит просчет, благодаря которому появится возможность его вычислить и обезвредить. Но надеяться на последнее Лыгину не хотелось, большие надежды он возлагал на профессиональное умение седовласого профессора психиатрии.