Он шагнул к медийному плееру, откупорил крышку, извлек жесткий носитель, глянул на Ксюшу – та кивнула, мол, диск у меня. Поднимался по стеночке Андрей, намекая взглядом, дескать, и впрямь время сваливать. И тут Никита ощутил беспокойство.
– Надеюсь, ключи от «Петровича» у тебя при себе? – уставился он на сообщника.
– Вот черт… – Андрей обомлел, машинально хлопнув по карману. – Я же в замке их оставил, когда двигатель выключил… Не может быть!.. – И простодушная физиономия соучастника в преступном действии стала покрываться хлорофилловой зеленью. – Да перестань ты дергаться, Никита! – воскликнул он. – Там же собачки!
– Да в задницу твоих безмозглых собачек! – гаркнул Никита, выбегая в холл. Сердце колотилось. Пот хлестал. Какая безответственность! Какое наплевательское отношение к делу! Как грамотно в этом мире разложены грабли! Андрей обиженно вопил ему вслед, что его собаки не безмозглые, он сам безмозглый и больной на всю голову, – но он уже чувствовал, что добром это дело не кончится, крупная пакость уготована судьбой. Как в воду глядел! Адвокату нечего было терять. Он выскочил на мороз, в чем был, да еще и в холле подобрал валяющийся без дела ломик. Загнанные люди способны горы свернуть в своем отчаянии. Он слетел с крыльца и бросился к «Петровичу», распахнул дверцу и отшатнулся, когда ему в лицо загавкали два чудища. Но отступать было некуда. Он сам загавкал, заорал дурным голосом, заколотил ломиком по подножке. Потом отпрыгнул, и Диана с Крюгером, которые в чем-то были умные, а в чем-то – безнадежно тупые, дружно выпрыгнули из машины, сплотили ряды и принялись наезжать на адвоката. Их не учили рвать человека в клочья, это были обычные немолодые собаки, когда-то бегавшие с Андреем на охоту, а ныне мирно живущие на одной из его заимок в Лягушачьем бору. Но они старались – рычали, скалили пасти, срывались на истеричный лай. Адвокат метнулся обратно к крыльцу, спрятался за колонну, перебежал к соседней. Собаки бежали за ним, и Диане даже удалось впиться ему в ногу. Он закричал от боли, махнул ломиком, собака отскочила, получив по холке. Он обвел их вокруг пальца. Они еще плутали в трех колоннах, а он уже бежал обратно к вездеходу. Крюгер разогнался, запрыгнул адвокату на спину, но тот крутанулся боком, и собака слетела, ударившись о корпус вездехода. Адвокат уже лез в салон – обезумевший, истекающий пеной, отбивался ломиком, а собаки, впавшие в ярость, хватали его за ноги, пытались дотянуться до рук. Его движения убыстрялись, он отбивался с яростью обреченного, истекал кровью…
И в тот момент, когда Никита выбежал на крыльцо, Чичерин уже, недюжинным усилием злобы и воли отпихнув собак, захлопнул дверь. Взревел мотор, и «Петрович» дернулся от крыльца задним ходом. Было видно, как за стеклом скалится адвокат, показывает Никите средний палец, а что уж совсем унизительно – популярный русский «рукав на три четверти»! Никита что-то орал, бежал за вездеходом. Споткнулся, обронил пистолет. А когда, наглотавшись снега, поднялся, отыскал «ярыгина», вездеход уже разворачивался у запорошенной беседки на левой стороне дома и разгонялся. Никита выпустил в небо оставшиеся в обойме холостые патроны, рухнул на колено и принялся остервенело долбить по левому борту. Да простит его Андрей, что он курочит чужую технику. Сам виноват! Пули выли, гнули металл, рикошетили от стального корпуса, как от танковой брони. Но вездеход уже пробороздил слежавшийся снег, взгромоздился в колею, стремительно удалялся, и пули не причиняли ему вреда. Он уже таранил ворота.
Никита в отчаянии обернулся. Ксюша выбежала на крыльцо – наспех одетая, с сумкой за спиной, схватилась за голову, увидев этот незапланированный кошмар. За ней ковылял Андрей, опираясь на черенок от швабры. Он прислонился к колонне, выудил из вороха одежд телефон, судорожно давил кнопки.
– Павлик, мать твою… – хрипел он нечеловеческим голосом. – Экстренная ситуация! Фигурант уходит от объекта на нашем «Петровиче»! Перекрой дорогу, вытащи его из этого чертового вездехода! Он не вооружен! Дави его к чертовой маме!
Никита застонал и уткнулся лбом в снег, чтобы хоть как-то освежить голову…
Снег хрустел и скрипел под ногами. Они не чувствовали ног, тащили колченогого пособника по свежей колее. Тот прыгал, кудахтал, выражался последними приходящими на ум литературными оборотами. Отдавил им все ноги, дважды валил в снег, махал своим черенком в угрожающей близости от лица.
– Выбрось свою швабру, пока мы не остались без глаз! – орал Никита.
– Не выброшу! – орал Андрей. – Мне с ней веселее! Потерпят твои глаза!
– Ой, холодно, холодно… – бормотала Ксюша. – Господи, как же холодно зимой маленькой елочке…
Пристыженные Крюгер с Дианой пытались реабилитироваться в глазах хозяина, умчались далеко вперед и лаяли в слепящей дымке. Они еще только выбегали из ворот, а «Петрович» уже продавливал колею по просеке. Похоже, управлять такими штуками Генриху Павловичу было в диковинку, он еле справлялся, колея, остающаяся за вездеходом, волнисто извивалась, то совпадая, то вываливаясь из той, что уже была продавлена. Вот он пережал педаль газа, излишне разогнался, не справился с управлением, ушел в сторону и вонзился в огромную снежную гору, где благополучно заглох!
– Ага! – восторженно закричала Ксюша. – Вот так-то лучше! Больной, немедленно вернитесь в палату! – Бросила Андрея на произвол судьбы и кинулась вперед, боевито потрясая кулачком.
– Давай-ка своим ходом, калека, на что тебе швабра? – Никита тоже сбросил с себя стокилограммовый гнет и, вытаскивая пистолет из-за пояса, припустил за мелькающими ножками Ксюши. Но радость не затянулась. Генриху Павловичу удалось завести вездеход, и многотонная громадина, грохоча и сотрясаясь, принялась выбираться обратно в колею, вздымая клубы снежной пыли. Ксюша разочарованно закричала, когда «Петрович» снова ринулся в отрыв. Но навстречу ему уже катил, волоча за собой белую завесу, аналогичный вездеход со вторым помощником – Павлом. Чичерин заметался, снова принялся путать педали, вездеход простуженно взревел. А Павел развернул свою машину поперек дороги, загородив проезд, газовал на холостых оборотах. Возможностей для маневра у Чичерина не оставалось, вездеходы встретились в том месте, где просека еще не начинала расширяться. И все же адвокат завертел баранку влево, сбросил скорость, избегая жесткого столкновения, и кабина его «Петровича» довольно щадяще, можно сказать, деликатно, поцеловала зад противника!
Дуэль на «Петровичах» продолжалась недолго. Это чем-то напоминало армрестлинг – кто кого перетянет. Оба тужились, дрожали. Адвокат давил, а Павел прикладывал все усилия, чтобы не сдвинуться с места. Но законы физики были не на его стороне. Медленно, рывками, задняя часть его вездехода поддавалась, смещалась к центру просеки.
– Держись, миленький! – взвыла Ксюша, ускоряя бег.
Поздно – Чичерин вырвался на оперативный простор, оттеснив противника. Снегоход, управляемый Павлом, завилял из стороны в сторону, начал метаться, словно молодой олененок, заглох.
– Мать твою, интеллигенция хренова!!! – вопил на задворках Андрей.
Лаяли собаки, матерились люди, а Чичерин снова уходил, набирая скорость. Да еще и издевательски прогудел, приветствуя отстающих. Павел судорожно разворачивался, и, когда люди стали запрыгивать в машину, он уже практически завершил маневр.