Взяв у охраны дубликаты ключей от кабинета по кадрам и шкафа с личными делами сотрудников, он изучил тоненькое личное дело умершей, в котором было подшито всего пять или шесть бумажек, и с некоторым удивлением обнаружил, что устроилась сюда Сольцова не так давно – пару месяцев назад. При этом не нашлось никаких документальных свидетельств того, что Саша устраивалась через специализированное кадровое агентство. А ведь в такие заведения, как «Аттика», можно было попасть только по серьезной рекомендации, да еще после целой череды тестирования и проверок в агентстве.
Спешно вызванный на остров судмедэксперт Тростинкин, который совсем недавно осматривал труп олигарха, найденный в воде у пляжа, смог лишь констатировать, что смерть, скорее всего, наступила от умышленной передозировки снотворного. Как подтверждение тому, рядом с постелью умершей валялась пустая водочная бутылка, на которой были обнаружены отпечатки пальцев женской руки. Даже на первый взгляд было ясно, что отпечатки папиллярных линий на стекле идентичны рисунку на пальцах Сольцовой.
Когда тело умершей, упакованное в специальный герметичный мешок, грузили для отправки в морг, Борис отдал Тростинкину записку, чтобы тот передал ее графологам. В качестве образца почерка он взял из личного дела горничной ее заявление об устройстве на работу.
Узнав, что из всего персонала пансионата Сольцова была более всего дружна со своей сменщицей Варварой, Борис решил поговорить с девушкой еще раз. Он не стал ее куда-либо вызывать, а сам незаметно для всех прошел к ней в комнату. Варя, хоть и не очень охотно, но тем не менее достаточно подробно рассказала все, что ей было известно об Александре. Деталей того, каким образом Сольцовой удалось устроиться в «Аттику», Варя не знала, но Саша как-то раз дала ей понять, что причастен к этому их менеджер по кадрам, с которым она все никак не могла расплатиться.
– Она ему что-то «отстегивала» от своей зарплаты? – не сразу понял Петрухин.
– Она с ним регулярно спала… – На лице Вари мелькнула саркастичная усмешка. – Он у нас петушок боевитый – топчет все, что шевелится. Я замужем, и то уже раза три пришлось отшивать. А Саша, вы сами видели, собой была очень даже недурна – и лицом, и фигурой… Хоть на конкурс красоты посылай. Какой же кобель на такую не позарится? Вот, может, из-за этого таблеток и наглоталась.
– Однако, как явствует из записки, она, по сути, признается в убийстве Хухминского. У нее с ним, что, были какие-то счеты?
– Знаете, ничего определенного об этом сказать не могу, но… – Немного помявшись, Варя продолжила, приглушив голос почти до шепота: – Позапозавчера я случайно видела, как Саша о чем-то разговаривала с Хухминским в коридоре, у дверей его номера. Правда, я была от них далеко и ничего не слышала. Но вот по ее лицу можно было понять, что она его о чем-то просит, в чем-то пытается убедить. А он молча стоял и слушал… При этом на его лице была такая мерзкая, презрительная улыбочка. Потом, когда она кончила говорить, он ей что-то сказал про аборт и деньги. И когда она пошла от него такая бледная, со слезами на глазах, добавил вслед, чтобы больше к нему не подходила.
– А вы ее не спрашивали, о чем шла речь?
– Узнать пыталась, но она сразу же замкнулась в себе и не сказала ни единого слова.
Как еще припомнила Варя, родом Александра была из села Кузнецовка, что километрах в двадцати от Залесска, где у нее есть маленький сын, которому года три, не более.
– Я хоть Сашу и знала всего-то ничего, но у меня в уме вообще не укладывается, что такая рохля могла кого-то убить. Это выходит за рамки здравого смысла. Я скорее поверю в то, что она почему-то решила сама себя оговорить. Хотя для чего бы это ей могло понадобиться? Но совершить убийство… Не поверю ни за что и никогда!
Сразу же после разговора с Варей Борис встретился с менеджером по кадрам и хозяйственной части Чушкановым. Тот только-только появился в своем кабинете, который отчасти был складом запчастей к сантехнике и тому подобных вещей, а отчасти… Петрухин, войдя в помещение, где уже побывал часа полтора назад, лишь теперь обратил внимание на диван с весьма характерной, основательной вмятиной посередине, стоявший в углу. Холодновато представившись, он спросил у еще как следует не проснувшегося бодрячка лет пятидесяти с круглой «шайбой» физиономией и распирающим пиджак брюшком:
– Так когда вы последний раз, так сказать, удовлетворяли свою похоть на этом диване с гражданкой Сольцовой? Выкручиваться и врать не советую. А то можете оказаться главным подозреваемым в ее убийстве. Ну, ну, я слушаю.
Тот, ошарашенно вытаращив глаза, некоторое время напоминал рака, которого внезапно кинули в ведро с кипятком. Потом беззвучно задвигав ртом, Чушканов с трудом выдавил:
– Са… Сашу убили? А кто и за что?
– Во-первых, позвольте-ка, вопросы задавать буду я. А во-вторых, я уже предупредил: не вздумайте валять дурака. Ну!..
– А-а-а… Гм-гм… Ну, последний раз мы с ней были здесь позавчера… Но, поверьте, клянусь вам, все было добровольно, по обоюдному согласию. Так сказать, на основе взаимных симпатий!
– Что, что?! – Петрухин язвительно рассмеялся. – Это если бы вы не состояли в служебных отношениях и Сольцова была от вас независима, то тогда я еще мог бы поверить в подобный бред. А она напрямую зависела от вас. При чем тут взаимные симпатии? Это – принуждение женщины к интимным отношениям с использованием служебного положения. Карается по статье Уголовного кодекса. Кстати, будем считать, что ваша вина уже доказана. По меньшей мере годочков пять вам светит. Плюс «почетное» место у тюремной параши. Хороша перспектива? Кстати, где и как вы ее нашли, когда принимали на работу?
– Она сама нашла меня, – позеленевший менеджер враз покрылся каплями холодного пота. – Кто-то дал ей мой домашний адрес, и она пришла прямо ко мне домой. Ну… Человек я одинокий, пригласил к себе. Она сказала, что очень нуждается в деньгах и хотела бы устроиться к нам в пансионат. Сказала, что готова на что угодно, лишь бы ее сюда приняли.
– Ага! И вы предложили ей лечь в постель… – закончил за него Борис.
– Нет, нет, нет! Она первая сказала об этом. Ее слова были: если я вам нравлюсь как женщина, то могу сегодня остаться с вами.
– Ну разумеется! – «согласился» с ним Петрухин. – Что еще она могла ответить вам после того, как вы ей, скорее всего, указали на дверь? Вот что я вам скажу. Вы можете избежать знакомства с прокуратурой, если будете со мной предельно откровенны. Скажите, что могло связывать Сольцову с Хухминским? Кстати, вы знали, что у нее есть ребенок?
– Да, о сыне она мне как-то говорила. Ребенок сейчас вроде бы у ее родной сестры в деревне. А что у нее с Хухминским – клянусь, ничего не знаю. Могу лишь только предполагать… Одну секундочку! – Чушканов проворненько добежал до двери и, выглянув в коридор, поплотнее ее прикрыл. – О самом Хухминском мне рассказывал один знакомый. Значит, несколько лет назад Аркадий Никодимович частенько занимался похищениями женщин. Делал это так. Одевался как работяга, садился в «четверку» и мотался по дорогам, вроде как «бомбила». Сажал только молодых, красивых женщин и девушек и увозил их куда-нибудь в лес. Там насиловал, после чего предлагал деньги – сто баксов. Если женщина соглашалась, он ее отвозил поближе к дому и там высаживал, если отказывалась, бросал в лесу и уезжал. Если та обращалась в милицию, к ней приезжали какие-то отморозки и делали соответствующее внушение. После этого заявления забирали абсолютно все женщины.