– Ладно, слушай, – вздохнула она, – расскажу уж, чтобы ты не думал, что я вру. Подружка моя Нинка Симакова, влюбилась в вашего одного тут… Зовут Витя. Бегала за ним, бегала, пока он не озверел окончательно и подальше ее открытым текстом не послал. Она сама виновата, надоела ему очень.
Лена врала вдохновенно, хотя парень ничем не показывал своего интереса, просто занимался своими фигурками, даже головы не поднимал.
– Ну вот, она к нему подойти боится, а забыть его тоже не может. Издали заметили мы, что он ходит с такой девицей – черная, здоровая, плечи – во! И мускулы…
Лена описала ту девицу из класса профессора Аристархова.
– Майка? – расхохотался парень и даже замахал руками, вымазанными пластилином. – Тут вы ошиблись, она с парнями не гуляет, она сама посильнее любого мужика будет, ее парни боятся.
– Вот Нинка и послала меня поразведать, что тут и как. Только я Витьку этого тут не встретила, а девицу видела.
Сколько тебе лет? – неожиданно спросил Ленин собеседник.
– Шестнадцать, – честно ответила она.
– Ой, дуры вы, девчонки! – вздохнул он. – На что время тратите. Ну сходили бы в музей какой, в Эрмитаж…
– Что?! – поперхнулась Лена – при слове «Эрмитаж» ей стало нехорошо.
– В таком городе с детства живете, а не цените. Пожила бы в глубинке, где не то что музей, дом культуры и то скоро развалится, тогда бы понимала…
– А ты что – издалека приехал? – догадалась Лена.
– Не важно, – насупился он.
В принципе Лена была с ним согласна, а подружку Нинку Симакову выдумала для правдоподобия. Но теперь ей вдруг стало неудобно выглядеть перед незнакомым парнем такой дурой.
– Ладно, я, пожалуй, пойду. Нинке передам, чтобы в Эрмитаж сходила, – не удержалась она напоследок.
– Постой-ка! – Он встал из-за стола, подошел к Лене и вдруг сорвал с ее головы бандану.
Каштановые длинные волосы рассыпались по плечам.
– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнул он, – а хочешь, я тебя нарисую?
– Не надо! – в панике крикнула Лена и помчалась прочь, сообразив выскочить не в коридорчик, а в другую дверь.
Надежда Николаевна изнывала в холле у расписания занятий.
– Ну что? – бросилась она навстречу Лене.
– Ой, Надежда Николаевна, все плохо, все не так, – отвечала Лена на бегу. – Если я сейчас отсюда не уйду, меня инфаркт хватит.
Надежда разрешила Лене только дойти до скамеечки в скверике возле Академии художеств.
– Сядь и расскажи толком! – приказала она. – Куда ты дела картину?
– Я видела милиционера, который к Денису приезжал! – страшным шепотом сообщила Лена.
– Тебе не привиделось? – Надежда в сомнении вскинула на нее глаза. – Откуда ему тут взяться?
– Точно он, его ни с кем не спутаешь! Я как его увидала, так чуть со страху не померла!
– Ну, допустим, ты не ошиблась, – протянула Надежда, – мистики тут никакой нет. Просто работает милиция по этому делу, а по телевизору говорили, что в Эрмитаже в тот день была группа студентов из Академии. Их пускают в те залы, куда простым посетителям не пройти. Вот этот тип из милиции и пришел в Академию порасспросить, может, кто из студентов что-то успел заметить?
– Это я потом сообразила, а сначала испугалась ужасно, – призналась Лена. – Прихожу в класс, только хотела картину в общую кучу подсунуть, а он тут как тут. Я тогда схватила картину и бежать по коридору.
– Дальше, – угрюмо заметила Надежда, чувствуя, что все пошло наперекосяк.
– Там такая кладовочка, – продолжала Лена, – в углу, видно, чья-то мастерская. Там никого не было, дверь открыта. Я поставила картину на мольберт, чтобы ее сразу увидели, и сама спряталась за другой дверью.
– И что, картину заметили?
– Заметили. Нашел ее профессор Аристархов.
– Вот видишь! – обрадовалась Надежда. – Все, как мы хотели.
– Да, – неуверенно протянула Лена, – не совсем. Дело в том, что он просто снял картину с мольберта, и все Михаила какого-то звал.
– Что, так просто взял и забрал?
– Да, свернул и положил в футляр, совершенно спокойно.
– Вот это да! – поразилась Надежда. – Слушай, а какой он из себя, профессор этот? Солидный человек?
– Очень солидный, – подтвердила Лена. – Немолодой, крупный, ходит так важно, а волосы – белые-белые.
– Седые?
– Нет, очень светлые, и брови… да вон же он, из Академии выходит!
Надежда резко повернулась и успела заметить, что из дверей Академии художеств выходит крупный вальяжный человек в черном кашемировом пальто. Шапки на нем не было, и действительно обращали на себя внимание пышные, очень светлые волосы. Профессор Аристархов не оглядывался по сторонам и вообще вел себя совершенно спокойно, как будто и не нес в руке украденную картину, а в том, что картина у него, Надежда не сомневалась – профессор держал в руках небольшой футляр, похожий на тубус, как раз в нем спокойно уместился бы свернутый холст.
– Сиди здесь! – приказала Надежда и устремилась за профессором, стараясь не делать резких движений, чтобы не привлекать к себе внимание.
Однако далеко идти ей не пришлось. Профессор завернул за угол и остановился перед черной машиной – джипом. Выскочил шофер и открыл дверцу. Аристархов сел и что-то повелительно сказал шоферу. И пока тот не тронулся с места, Надежда успела заметить, что Аристархов держит у щеки мобильный телефон. В задумчивости Надежда медленно побрела обратно к Лене на скамеечку.
– Ну что? – встретила ее Лена вопросом. – Вы что-нибудь понимаете?
– Абсолютно ничего, – честно ответила Надежда. – Спокойно поехал человек по своим делам, как будто ничего не случилось. В каком-то чулане находит краденую картину, о которой трубят на всех углах, забирает ее и уезжает.
– А может, он повез ее в милицию или в Эрмитаж? – предположила Лена.
– Этого быть не может, – подумав, ответила Надежда. – Сама посуди, вот приезжает он в милицию и говорит, что нашел картину в Академии. Да кто же ему поверит? Он ведь должен был свидетелей найти, которые видели, что он картину нашел. А он схватил ее втихую и удрал.
– А может, он ее решил украсть?
– Вряд ли. Это уже совсем дураком надо быть, – вздохнула Надежда. – Да и кому она нужна? Ведь не продашь же, никто не купит. Повтори еще раз, что он делал в мастерской.
Да ничего, позвал какого-то Михаила, потом, не мешкая, взял картину и ушел.
– Знаешь что? – встрепенулась Надежда. – Пойду-ка я туда, погляжу на этого Михаила, может, и узнаю что-нибудь.