— Да какие вещи? — возмущенно ответила она. — Что называется, смена белья. Я ж сюда и сразу обратно. А вы тот самый адвокат, да?
— Не знаю уж, тот или другой, но точно — адвокат. Меня зовут Юрой, Юрием Петровичем. Вы не обижаетесь, что и я вот так, запросто, вас — Галочкой?
— Ой, да как хотите! Нате вам, Женя, мой паспорт! Я так вся перенервничала! Вы понимаете, Юрий Петрович, стою, жду, у всех есть, а у меня — как назло. Я к этим, которые чемоданы выкидывают на транспортер. Они мне: ждите, еще не все привезли, ну, я и жду как дура. Опять к ним, а они говорят: все, больше ничего нет. Ищите, говорят, у себя дома, там, откуда прилетели. Нет, вы представляете?
Елисеев нетерпеливо переминался с ноги на ногу, и Гордеев, заметив это, махнул ему рукой: иди, мол. Тот и ушел.
Юрий Петрович подвел Галочку к ряду кресел и предложил сесть.
— Значит, так, дорогая моя, — начал быстро и максимально доверительным тоном. — Я уже виделся с Алексеем, поговорил с ним. Сообщаю следующее, но персонально для вас. Понятно? В той ситуации, в которой оказался ваш директор, мы с ним решили круг лиц, которые могут владеть полной информацией, резко ограничить. Вы входите в этот круг. И еще я. Все остальные, включая и Журавлева-младшего, и Елисеева, — Юрий ткнул пальцем в сторону служебного входа, — исключительно в той степени, в которой это нам покажется необходимым. Вы поняли?
Она кивнула с некоторой растерянностью. И Гордеев улыбнулся.
— Не понимаю, что тут смешного? — вспыхнула Галочка. — Я что, не то делаю? — Бровки ее сдвинулись на лбу.
— Нет, — продолжал улыбаться Гордеев, — вам очень идет такая растерянность, она делает вас, Галочка, еще более симпатичной.
— Ой, да ну вас, ей-богу! А говорили — серьезный человек!
— Да-а? Это кто ж?
— Да вот Евгений и говорил, когда звонил…
— Прекрасно, — становясь теперь серьезным, перебил Юрий. — А про что он вам говорил? Про понятых? Про что?
— А при чем здесь понятые? Ничего такого. Он сказал, что ему удалось вас уломать принять на себя защиту. Что это, извините, совсем не дешевое удовольствие… ну и так далее.
— Ясно. Ну хорошо, эту тему мы с вами обсудим отдельно. А теперь говорите мне быстро и правду. Где документы? В чемодане?
— Что ж я, совсем дура, что ли? — почти обиделась Галя. — Они со мной! Мало ли что могло в дороге случиться! А здесь, как мне сказали, свобода Алексея… Евдокимовича. — И она прижала ладонь к груди.
— Вы еще большая умница, чем я мог представить, — так же серьезно сказал Гордеев. — Только теперь об этом пока никому больше не говорите.
— Даже ему? — изумилась Галочка, обернувшись на служебный вход.
— Вот именно, даже ему. Я позже скажу сам. А сейчас давайте бумаги мне, я у себя спрячу. Для остальных — пока — будем считать, что они остались в чемодане. Нам с вами, Галочка, и с Алексеем, разумеется, очень важно узнать, какова будет реакция на их утерю, соображаете? И еще, вам придется пожить в Москве несколько дней. Мы придумаем, где будет лучше. Во всяком случае, если Евгений предложит у себя, отказывайтесь. Скажите что-нибудь про подругу, про кого хотите. Я же вас увезу куда надо.
— А куда надо? — нахмурилась она. — Я ничего не понимаю! У вас тут какие-то тайны, игры? Что происходит на самом деле? И я совсем не желаю быть пешкой в чьей-то шахматной партии.
— А вы умеете играть в шахматы? — удивился Гордеев.
— Это не имеет значения, — резко отпарировала Галочка. — Да, умею, и что из этого?
— Думаю, у вас будет отличный партнер. Только не влюбитесь в него, а то я стану зверски ревновать. Про Алексея не знаю, мы с ним эту волнующую тему не развивали. А вот почему я вам все это говорю, сейчас объясню. Опять же сугубо конфиденциально. Я имею ряд фактов, которые косвенно указывают на то, что арест Минаева является тщательно спланированной, но достаточно грубой провокацией. Причины у нас еще будет время обсудить, а главное в настоящий момент заключается в том, что мы должны дать всем заинтересованным людям раскрыться. Если при этом кто-то невольно и будет обижен, этот вопрос я, так и быть, уж как-нибудь возьму на себя, а пока давайте играть в свою игру — точно и спокойно. Это самое главное.
Он вовремя закончил, потому что появился взъерошенный Елисеев.
— Твою мать! — начал с ходу. — Это же просто какой-то бардак, а не «Аэрофлот»!
— Ты невнимательно слушал радио, — усмехнулся Гордеев. — А ведь сообщали, что Галочкин рейс обслуживает кампания «Сибирские огни»!
— Да мне наплевать! Документы где? — накинулся он на Галю.
— Говорит, все было в чемодане, — ответил за нее Гордеев. — Прямо и не знаем, что теперь делать. Хоть снова всю историю начинай…
— Ну ты растяпа! — взвился было Женька, но под суровым взглядом Гордеева осекся.
— Вы одна улетали или вас провожали? — спросил Гордеев у растерявшейся от Женькиной грубости женщины. Сам же внимательно наблюдал за реакцией Елисеева.
— Игорь Платонович провожал. Шофер наш Миша. Они и сдавали багаж. — Галочка всхлипнула и закрыла глаза мгновенно появившимся носовым платочком.
— Ну вот, а теперь мы еще реветь начнем! — нервно продолжил Елисеев, но злость его показалась Гордееву не очень естественной, что ли. — Ну кончай, кончай, — поморщился Евгений, но было видно, что он как будто успокоился. — Не реви. Соплями горю, как говорится…
— Перестань, Женька! — одернул его Юрий Петрович. — Держи себя в руках! — и осторожно положил ладонь на плечо женщине, чуточку сдавил. — А вы, Галочка, успокойтесь. В конечном счете ничего страшного не произошло. Наверняка там, у вас, остались копии. Мы сегодня же позвоним и попросим, чтобы их передали, да хоть и по факсу. А ситуацию с пропажей сумеем объяснить, где это потребуется. Ну а ты-то чего выскочил? — накинулся он на Елисеева. — Где результаты? Орать на человека — много ума не надо…
Женька вроде бы смутился:
— Начальства еще нет. Говорят, в отъезде, будет через час, не раньше.
— Ну и отлично. Значит, делаем так. Ты остаешься и ждешь. Выясняешь, что тут и как, а мы с Галей берем такси и уматываем в город. Делаем звонок в Белоярск, объясняем ситуацию и принимаем решение, как действовать дальше. Ты, когда закончишь, можешь присоединяться к нам. Думаю, к этому времени появится ясность. Вопросы есть?
— Так погодите! — растерялся Елисеев. — А я что же? Буду тут как дурак?…
— Ну почему сразу как? — нагло ухмыльнулся Гордеев и почувствовал, как под его рукой вздрогнула спина Галочки — и явно не от горя.
— Да ладно тебе! — сморщился Евгений. — Острит он, понимаешь… Нашел время. А дальше-то как будем? Надо же гостиницу там, или, может, у нас с Люськой?
— А это еще кто? — удивился Гордеев. О женщинах своих Женька ему вроде бы ничего не рассказывал. Разве что еще в первый вечер, да и то по пьянке… Впрочем, кажется, это имя действительно прозвучало, но вот в какой связи?…