— Ох, Аронов — это ого-го какой матерый человечище! Мы его проходили — ну если так можно про человека живого сказать, — в школе милиции. Якобы это именно он придумал метод игры в преферанс под названием «ленинградка», законы которой даже жестче, чем «сочинка», но не столь расточительны для проигравших, как «ростов».
— Ну-ну-ну! — быстро-быстро закивала Наталья Степановна. И они с Андреем принялись вспоминать все, что когда-либо слышали об Аронове. Было похоже на воспоминания о любимом родственнике. Когда их разговор сошел к легендам и анекдотам из жизни картежников, Лена присела на край стола и начала знакомиться с делом Фирсова-Аронова. В деле было немало мелких деталей и интересных подробностей.
Следователь Сергей Михайлович Пендюрин, который вел дело Аронова, человек был добросовестный и записи делал очень тщательно. Причем, прежде чем Аронов был задержан в прошлый раз и привлечен по статье за мошенничество, за ним некоторое время велось наблюдение, и в деле накопилось немало сведений о вкусах и привычках фигуранта.
Наталья Степановна отошла к своему столику. Андрей подошел поближе к Лене, стал робко заглядывать ей через плечо.
— Андрюша, а я в его вкусе, — сказала Лена, больше с целью подразнить молоденького оперативника. — Вот читай, наш клиент, оказывается, предпочитает натуральных блондинок в возрасте от 25 до 30 лет.
— У него хороший вкус, — вздохнул Андрей. — А что он еще любит?
— Любит он широко тратить деньги, любит рестораны в пышном стиле раннего нэпа, не любит казино, предпочитает «семейные игорные дома», а точнее — притоны и подполье. Так что мы будем ловить его именно там.
Ирина Галковская не ложилась спать в эту ночь. Впрочем, как уже несколько ночей подряд. Только совсем под утро на нее наваливались тьма и безволие, но с первыми лучами солнца она снова просыпалась. И не могла уснуть до следующей ночи…
Ирина всегда жаловалась, что не может нормально спать в белые ночи. Ну как уснуть, когда за окном светло? Правда, сейчас период «полярной ночи» шел на убыль, и причина Ирининой бессонницы была совсем в другом.
— Как же я могу нормально спать, есть, говорить с людьми, если Сереженька пропал?
Чтобы как-то справиться со случившейся бедой, Ирина пыталась с головой погрузиться в работу, но работа не шла. Все валилось из рук. Да и сезон для заказов был неподходящий. Лето, все разъехались в отпуска.
Отпуск. На кой черт ей сейчас отпуск? А ведь так хотелось поехать куда-нибудь вдвоем с Сергеем. Пусть даже не в заморские дали на экзотические острова, пусть недалеко — под Питер, пусть даже не на неделю-другую, а на выходные.
За окном серебрились низкие облака, сбивались в тучи, обещали дождь. Но Ирине было сейчас не до дождя, не до погоды. Она одетая лежала на диване, укрывшись легким пледом, пыталась читать книжку, тоскливо посматривала на лежащий рядом перевод. Нет, не до работы ей сейчас. Она легла на спину, уставилась в потолок невидящими глазами и принялась вспоминать, как начались ее отношения с Дублинским.
Аспирантка и профессор — устойчивая пара, как «свинарка и пастух», как «бонни и клайд», как «бивис и батхед». Пошлая ситуация, частичное нарушение субординации, аспирантка — не студентка, но ее положение все же является подчиненным. Какая же дура откажет своему научному руководителю, он ведь не только начальник, но и помочь может — диссертацию за нее написать, о трудоустройстве похлопотать. Так про Ирину думали многие. Многие, кто не знал Дублинского близко. Начало их романа вовсе не походило на соблазнение ученицы. Наоборот, Ирина прикладывала все усилия, чтобы профессор обратил внимание на нее, не только как на талантливую аспирантку.
А Ирина Галковская была на самом деле умна и талантлива.
Она заканчивала среднюю школу в Казахстане, специализированный физико-математический класс, получила золотую медаль и пребывала в растерянности — что же ей делать дальше. Наукой в маленьком Степногорске, что возле Целинограда, к тому времени уже и не пахло, а ей так хотелось учиться дальше. С благословения родителей Ирина, а тогда еще Ирочка, поехала поступать в Санкт-Петербург. На Москву она все же не рискнула замахнуться. Но ни разу Ирочка Галковская не пожалела, что выбрала для себя северную столицу. И в первую очередь, потому что именно здесь она встретила настоящую любовь. Ирина влюбилась в Сергея Дублинского с первого взгляда, с той минуты, когда она — провинциальная абитуриентка в дешевом ситцевом платьишке — пришла подавать документы.
Моложавый и импозантный мужчина находился один в просторном кабинете. В модном в те времена кожаном пиджаке, с ранней сединой, которая только молодила его, Дублинский поразил Ирину своей непохожестью на всех людей из ее прошлой жизни. Он был как из-за границы или даже с Марса. Ирина влюбилась сразу и навсегда. Она не помнит, что она тогда лепетала, объясняла, что только что с самолета, в Питере остановиться негде, приехала поступать, вот документы. А время уже — шестой час, в секретариате никого нет, а ей необходимо сдать документы сегодня и узнать насчет общежития. Сергей Владимирович оказался очень добр к ней. Он усадил ее на диванчик, предложил чаю, сделал пару звонков, вышел куда-то и вернулся с секретарем приемной комиссии — недовольной рослой девицей, на ходу дожевывающей бутерброд. При Ирине Дублинский выговорил этой девице:
— Между прочим, приемная комиссия у нас работает до шести. А вы там заперлись — пиво распиваете, стыдно должно быть.
Секретарь приняла вступительные документы прямо тут — на кафедре тяжелой ядерной физики, и у Ирины исчезли все сомнения — на какое именно отделение ей поступать. Она хотела учиться только у Дублинского, правда тогда ей не были известны ни его имя-фамилия, ни ученая степень, ни семейное положение.
Ирина поступила в СпбГУ с легкостью. Скучная жизнь в маленьком Степногорске не представляла богатого выбора развлечений, а Ирина была всерьез увлечена физикой, именно над специальными книгами и справочниками она проводила все свое свободное время.
Теперь у нее появился дополнительный стимул — ей очень хотелось произвести впечатление на профессора. И, отринув радости и соблазны большого города, Ирина с головой погрузилась в учебу.
Дублинский и правда выделял ее из общей массы студентов, но держался в высшей степени корректно. А Ирина не пропускала ни одной его лекции, конспектировала все его высказывания с маниакальной точностью, посещала дополнительные семинары и просиживала свободное время в библиотеке, чтобы на следующем занятии блеснуть ответом.
Девушек на отделении тяжелой ядерной физики было немного, а Ирина среди своих однокурсниц выделялась еще и привлекательной внешностью — тяжелые длинные волосы цвета спелой пшеницы и огромные зеленые глаза. Однокурсники пытались ухаживать за девушкой, но никто из ровесников не мог заинтересовать Ирочку, когда практически ежедневно перед ее глазами был Сергей Владимирович Дублинский.
И наградой, большей, чем получение красного диплома, для Ирины стало предложение профессора поступить в аспирантуру. Это была маленькая, но победа — Дублинский оценил ее старания. Или страдания.