Он кинул бедного неудачливого таможенника-убийцу на прибитый к полу стул, повернулся к Гордееву и, все еще пылая праведным гневом, сказал:
— У вас есть еще к нему вопросы, Юрий Петрович?
— Нет-нет, — пробормотал адвокат, ошарашенный подобной вспышкой.
— Тогда вы идите ко мне в кабинет, чайку с Еленой Викторовной там попейте. А я тут сам поговорю. Это и меня касается.
Карать своих подопечных Мяахэ предпочитал собственноручно.
Чаепитие в кабинете начальника тюрьмы не затянулось. Николай Петрович расправился с допросом очень быстро. Он притащил чуть не за шкирку одного из своих подчиненных, молодого контролера, и сказал:
— При мне спрашивайте. Обо всем.
Спрашивать было понятно о чем.
— Кто передал вам письмо для Тоомаса Куухолайнена?
— Для чухонца-то?
За чухонца надзиратель немедленно получил в зубы от своего начальника. Но не испугался, а наоборот, нагло осклабился:
— Записку для чухонца мне передал другой чухонец.
— Кто такой, как его звали, как он выглядел? — официальным тоном спрашивала Лена, стараясь не обращать внимания на рукоприкладство Мяахэ. В глубине души она одобряла подобные методы по отношению к людям, нарушающим свой служебный долг.
— Откуда мне вспомнить, как он выглядел. Для меня все чухонцы на одно лицо, что тот, что этот, контролер кивнул в сторону Мяахэ.
Никакой вины своей этот молоденький мальчишка не ощущал. Таковы были правила игры и правила жизни, других он не знал. «Не пойман — не вор». А раз попался — придется отвечать. Последнее он понимал. С тепленьким местечком в Крестах придется расстаться.
А местечко было действительно тепленьким. И случай с запиской для Куухолайнена — не единственный его левый заработок. В таких людей, как его начальник — Николай Петрович Мяахэ, — ему не верилось. Служебный долг, совесть, понятия о морали и нравственности — все это было ему не знакомо. В мире, где он существовал, правили деньги. Неужели бывают такие лохи, которые верой и правдой умудряются служить и отказываются от посторонних заработков? Почему, кстати, посторонних? Подобный «навар» он как раз и считал основным. А зачем еще люди идут на работу в милицию или подобные структуры? Хорошо быть даже обыкновенным участковым, если у тебя на участке не только «хрущевки» с шелестящими от возраста старушками, но и коммерческие ларьки, заправочные станции, оптовые рынки. — при таком участке умный человек с голоду не помрет. Да в любой должности есть своя выгода. А иначе зачем работать?
— Сколько вам заплатили за несанкционированную передачу?
— Да по обычному тарифу.
Вот это выражение — «обычный тариф», свидетельствующее об обыденности подобного инцидента, окончательно взбесило Николая Петровича. Он вскочил и снова замахнулся на подчиненного:
— Ах ты, сука! Ты мне ответишь!
Но мальчишка посмотрел на него насмешливо:
— Бейте, толку-то! Пришел чухонец, не сват и не брат мне. Так, никто, заплатил, передачу дал. Я взял.
— Почему же он пришел именно к вам? Посоветовали какие-нибудь знакомые?
— Да нет. Просто пришел ко мне, потому что в этот день мое дежурство было. Нарвался бы на другого — и другой бы взял…
Больше тут ловить было нечего. Оставив Николая Петровича разбираться со своим подчиненным самостоятельно, Лена с Гордеевым покинули тюрьму.
После всех пережитых приключений хотелось расслабиться, отдохнуть, понежиться в ванной. Но расслабляться было рано. Они стояли на набережной, смотрели на реку и молчали, раздумывая о дальнейших шагах. След опять рвался.
— Поехали! — решительно сказал Юрий.
— Куда?
— Постановление об освобождении оформлять.
— Кого же ты освобождать собрался, Юра? — удивилась Лена, все ее мысли вились вокруг Куухолайнена, и единственный выход, который она видела, — это выбить из него побольше информации. Хотя после методов Мяахэ само слово «выбить» звучало двусмысленно.
— Ленок, ты чего! Не забывай, у меня же подзащитная имеется — Оксана Витальевна Дублинская. И в связи с выявленными в ходе следствия обстоятельствами я могу настаивать об освобождении моей подопечной.
Поездка на Литейный, оформление всех полагающихся документов и возвращение в Кресты много времени не отняло. Освобождать жену профессора Гордеев отправился один. Лена снова рванула на Огарева — в угро, разыскивать следы калининградцев, замешанных в криминале.
И вот Оксана Дублинская на свободе.
Похудевшая, посеревшая, с опухшими от слез и бессонницы глазами, она совсем не напоминала ту вальяжную даму, которая пришла несколько дней назад в сорок седьмое отделение милиции, чтобы заявить о пропаже своего мужа.
Выйдя на улицу, Дублинская попросила Гордеева отвести ее к реке. они стояли на набережной в том самом месте, где Юрий только-только разговаривал с Леной. Напротив, на той стороне Невы, возвышался монумент проекта Шемякина, посвященный жертвам репрессий.
Оксана держала Юрия за руку, словно боясь, что он исчезнет и она снова очнется в душной камере. Она тяжело дышала, не могла надышаться свежим речным воздухом.
— Юрий Петрович! Спасибо вам!
Гордеев начал бормотать в ответ какие-то слова, мол, не стоит благодарности, это моя работа.
— Вы знаете, тюрьма — это так ужасно. Я даже и представить не могла. Дело даже не в том, что я была избалована деньгами и комфортом. Но то, что со мной происходило там, — это даже в кошмарах не привидится.
Гордеев согласно кивнул, он и сам не далее чем нынешней ночью вышел из того же СИЗО. Воспоминания были не из самых приятных.
— Но я вас благодарю не за то, что вы меня из тюрьмы вытащили. Как я поняла, вы нашли какие-то свидетельства в пользу того, что Сергей жив, не так ли?
— Нет, к сожалению, никаких точных доказательств у следствия пока нет. Одно известно — найденный в карьере труп не принадлежал вашему супругу.
— А где же Сергей? — отчаянно вскрикнула Оксана.
— Ищут, — коротко ответил Юрий. А что тут еще скажешь?
— И какие, на ваш взгляд, перспективы?
Гордеев развел руками:
— Кто знает…
— Юрий Петрович, я хотела бы вас попросить. Понимаете, все же вы в курсе дела. Мне не хотелось бы посвящать в это еще других людей. Я бы хотела, чтобы вы помогли найти Сергея.
Юрий замялся. Он чувствовал вину перед Оксаной, к тому же прекрасно представляя, что ей пришлось пережить в Крестах, где она провела времени гораздо больше, чем он сам. Плюс к этому, он и сам не собирался прекращать поиски Дублинского… Он же обещал помочь Лене.
Оксана, видя замешательство Гордеева, истолковала его по-своему: