Договорились, что Анастасия заедет к нему в офис. Гордеев уже жалел, что отпустил, думал, что не придет, но нет, точно в назначенное время она появилась.
Правда, ничего нового из Анастасии Коньковой вытянуть не удалось. Она слово в слово повторила все, что говорила на следствии и в суде, а главное — пистолет Макарова вытащил из кармана доктор Великанов. У адвоката было такое впечатление, словно она перечитала конспект, в котором была записана ее роль, а между тем суд закончился более полугода назад.
Девушка привстала и наклонилась через стол к гордеевскому уху:
— Я хочу вам кое-что сказать.
— По секрету? — Гордеев подумал, что ожидания его оправдываются.
— Ага.
— Вообще-то здесь, кроме нас, никого нет. Ну хорошо, я весь внимание.
— Так вот. Я бы хотела стать мулаткой.
— Что, простите? — удивился Гордеев.
— Мне не нравится моя кожа…
— То есть как это?
— Не нравится, — подтвердила она. — Вообще никакая белая кожа не нравится. Такая какая-то, как будто ее совсем нет. Ужасная незащищенность. Жилки видны. Как так можно жить, я не понимаю. Если бы все в один момент стали неграми, это был бы праздник.
— Вы это… серьезно? — оторопел адвокат.
— Кто был бы прекрасным негром, так это мой папа, — мечтательно сказала Анастасия. — А вот мама — нет. В принципе, если мама осталась бы белой, я бы как раз и была мулаткой. Обидно, что я все так отлично рассчитала, а изменить ничего нельзя. — Она встала и пошла к двери. Потом что-то вспомнила, обернулась: — Да, но, будучи мулаткой, я все-таки хотела бы, чтобы у меня были голубые глаза.
«Вот черт, — подумал Гордеев, — ей к Малышкину надо».
— Ты, девочка, посиди пока, ладно? — ласково сказал он и вышел в другую комнату.
Позвонил Малышкину, объяснил ситуацию. Тот через пятнадцать минут приехал сам. Глянув на Конькову, сразу же успокоил Гордеева:
— Я ее знаю, она у меня наблюдается уже полгода. Без особого прогресса. Ну что поделаешь, заберем, конечно. Не волнуйтесь, родителям я позвоню…
Гордеев попытался найти Николая Румянцева — приятеля погибших Севидова и Терехина, но и тут потерпел полное фиаско. Оказалось, что за это время его забрали в армию, и служит теперь Николай Румянцев — нарочно не придумаешь — на подводной лодке на Северном флоте, а упомянутая лодка сейчас совершает поход через Атлантику.
15
Турецкий довольно долго не мог выяснить, по какому поводу пресс-конференция. Телевизионщики, которых он брал за локоть, отмахивались от него, а генеральный еще не приехал. Наконец все было готово. Студия заполнилась аккредитованными журналистами, кое с кем из них Александр Борисович был знаком, он здоровался, кивал, а одной хорошенькой девице в зеленых очках даже шепнул в розовое ушко несколько слов. После этого он сел за стол, за которым стояло еще два кресла — для генерального прокурора и для ведущего пресс-конференции.
Тут появился и ведущий, и вслед за ним сразу вышел генеральный. Они на ходу перебрасывались короткими фразами, вид у обоих был такой, словно они уже обсудили какую-то проблему, — расслабленный, но без потери бдительности. Ведущий, матерый шестидесятилетний мужик, побывал главным редактором некоторых крупных изданий еще в советские времена, но последние лет пять околачивался на телевидении в непонятных, наверное, специально для него созданных должностях. Турецкий знал, что в профессиональных кругах у него было давнее и устойчивое прозвище Штопор, видно недвусмысленно намекающее на то, как уверенно ввинчивается он в новую среду и даже тащит ее за собой. С другой стороны, прозвище имело и более тонкий подтекст: твердолобого журналиста подчас просто использовали, чтобы расчистить дорогу. Впрочем, сейчас все это было не важно. Сейчас он пребывал в чине руководителя блока информационных программ и формально и фактически был серьезной фигурой на телевидении.
Генеральный приветливо кивнул Турецкому, предлагая ему сесть рядом с собой. Турецкий предпринял свой маневр — сделал вид, что не заметил кивка, и сел по другую сторону от ведущего, с которым был формально знаком — выпивали на каком-то фуршете полгода назад. Это имело смысл — пока проверяли микрофоны и генеральный пил воду, Турецкий тихо спросил у ведущего встречи:
— По какому поводу сидим?
— Вы тоже не знаете, Александр Борисович? — округлил глаза журналист. — Я думал, вы мне и скажете… — Он невольно подстроился под тихий голос Турецкого. — Ваш шеф попросил меня организовать встречу, предупредив, что всех ждет большой сюрприз. Чем богат, уж извините…
Пресс-конференция началась. Ведущий представил ее участников, после чего слово взял генеральный. Он сказал, что намерен сделать важное сообщение, а пока готов ответить на текущие вопросы представителей четвертой власти, поскольку слишком уважает их работу, чтобы не предоставить такую возможность — все же она выпадает нечасто.
Немедленно подскочил корреспондент ИТАР-ТАСС:
— На днях мэр Москвы предложил сократить число чиновников, имеющих право устанавливать на своих машинах проблесковые маячки. По мнению градоначальника, большое количество машин с мигалками на улицах вызывает раздражение у водителей и резко осложняет транспортную обстановку в Москве. Он намерен обратиться с этой проблемой к вам в Генпрокуратуру, потому что, по его мнению, ГИБДД тут ничего не решит. Что вы думаете об этой инициативе?
Генеральный тонко улыбнулся и — неслыханная вещь — достал сигарету.
Журналисты переглянулись. Тут никто никогда не курил.
— Знаете, наверно, мэр прав, — сказал наконец генеральный, повертев в руках сигарету, но так и не прикурив. — У нас сейчас каждый прыщ едет с мигалкой, и эту ситуацию нужно исправить…
В студии засмеялись.
— Только с подобной просьбой надо обращаться в адрес министра внутренних дел, — сдержанно улыбнулся и генеральный. — Мы можем говорить об этом сколько угодно, но пользы от этого будет мало. Но… кстати, заметьте, что вот сейчас, когда депутаты и ряд министров в отпусках, никаких пробок в городе вообще нет.
— Ну я бы так не сказал, — негромко сказал Турецкий, но, поскольку микрофон стоял и перед ним, это было всем хорошо слышно. Внимание телевизионщиков моментально сфокусировалось на Турецком. — Возможно, просто перед тем как вы едете на работу, дорогу специально расчищают. Кстати, вы утром используете мигалки?
Турецкий явно нарывался, сомнений ни у кого не возникло. Журналисты затаили дыхание: в воздухе ощутимо пахло грозой.
— Александр Борисович шутит, конечно… — генеральный улыбался все шире.
Журналисты снимали и записывали чем только могли, они поняли, что присутствуют при неслыханном событии — открытой конфронтации двоих высокопоставленных сотрудников одного из самых закрытых ведомств страны.
— Вместо ответа я расскажу вам короткую притчу, — предложил генеральный.