— Видимо, да, — подтвердил Грязнов.
Турецкий захохотал.
— Значит, с начальством у него проблем никаких нет, — резюмировал улыбающийся Гордеев. — Значит, не очень-то он там гниет. Да еще браслетиков этих надо было заказать несколько килограммов.
— Знаешь, это как посмотреть! — возмутился Грязнов. — Он бы мог людей спасать, он замечательный врач, а на зоне…
— А на зоне, — сказал Турецкий, — он ворам втихую спирт выдает и застарелый триппер лечит. Вообще-то он там за убийство, Слава, помнишь? Ты сам нам первый рассказал эту душещипательную историю. Статья сто пятая, часть вторая, пункт «а» УК РФ. Умышленное причинение смерти двум или более лицам. Наказывается лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет либо смертной казнью и пожизненным лишением свободы.
Гордеев тоже засмеялся.
— У нас мораторий на смертную казнь… — Грязнов надулся, снова открыл холодильник и достал бутылку «Русского стандарта».
— Но-но, — сказал Гордеев и смеяться перестал.
— Ты уезжаешь, — объяснил Вячеслав Иванович, как всегда берущий бразды застолья в свои многоопытные руки, — мы остаемся. Имеем мы моральное право проводить друга?
Вопрос был фактически риторический, но смотрел Грязнов при этом на Турецкого, так что тот решительно заявил:
— Обязаны.
— Ну подожди тогда, — заворчал Гордеев, — давай я хоть закуску мало-мальскую организую…
— Вечно ты не готов к приходу дорогих гостей, — с укоризной заметил Грязнов.
Обидевшийся Гордеев вообще не стал ничего делать, а просто водрузил на стол здоровенную продолговатую дыню.
— Это что? — с подозрением спросил Грязнов.
— Дыня, маринованная лисичками.
— И кто же это у тебя так готовит? — въедливо поинтересовался Грязнов.
— Все тебе расскажи. Это не у меня, это в Химках, одна медсестра.
— Тем более — у тебя! Ты слышал, Саня, у него там медсестра!
— Идите к черту, — беззлобно сказал Гордеев.
Пока Турецкий разливал водку, Грязнов решил попробовать химкинскую закуску и остался удовлетворен, хотя слегка озадачен.
— Не пойму только, то ли сладкая, то ли соленая…
Турецкий поднял рюмку и провозгласил тост:
— За меркуловское здоровье!
— Ах да, — спохватились остальные.
Выпили.
— Как он? — спросил Грязнов.
— Несколько дней в больнице ему только на пользу пойдут, — сказал Турецкий, пренебрегший дыней и поглощающий миниатюрный бутерброд с красной икрой.
— Тогда у меня второй тост, — сообщил Грязнов, наполняя рюмки.
Гордеев подумал, что сейчас его будут напутствовать, но — ничуть не бывало.
— За исполняющего обязанности заместителя генерального прокурора.
— Ах да!!!
Все засмеялись и с удовольствием выпили. Рюмки были наполнены в третий раз. Грязнов покромсал брауншвейгскую колбасу, а Турецкий вытащил из баночки патиссоны.
«Ну а сейчас что будет? — чуть ревниво подумал Гордеев, укладывая дыню назад в холодильник. За хозяйку дома, что ли? С этими чудаками никогда не угадаешь». Впрочем, какая разница, когда так хорошо просто сидеть и выпивать с друзьями. Позади куча проблем, впереди — еще больше нерешенных, но ведь сейчас все живы и получают ни с чем не сравнимое удовольствие — общаются друг с другом. Надо это ценить.
— Чего молчишь, Юрка? — поинтересовался Грязнов.
Гордеев вздрогнул.
— Судя по выражению лица, его посетила глубокая философская мысль, — предположил Грязнов.
— И, никого не застав там, ушла, — вяло согласился Гордеев.
— Старо, — поморщился Турецкий. — Станислав Ежи Лец. Любимый польский классик на советской кухне.
— Потому и помалкиваю, что старо, — объяснил Гордеев.
— Ладно, эрудиты, — подвел черту Грязнов. — Чтобы у нас у всех все получилось и чтобы наши дела не пересекались.
Тут уж никто не возражал — и третья рюмка была выпита. Чтобы текущие дела не пересекались — это была заветная мечта любого профессионала — из Генпрокуратуры ли, из МВД или из частной адвокатуры. Хуже этого мало что бывает — высокое начальство чувствует, что пахнет жареным, начинает суетиться, вставлять друг другу палки в колеса, и происходит юридическая вакханалия.
— Юрка, могу тебя порадовать, — сказал Турецкий. — Ситуация с твоей сотовой связью ясна.
— О! Вот это подарок к отъезду! Мне все компенсируют, вернут и сделают массаж ступней?
— Ни хрена тебе не вернут и не сделают. Забудь об этом.
Лицо у Гордеева вытянулось.
— Это подстава. И очень серьезная…
— Я так и знал!
— Не горячись и послушай, ты тут вообще ни при чем.
— Как это — ни при чем? Ничего себе — ни при чем!
— Это подстава, которая направлена против Меркулова, — негромко сказал Грязнов.
— Что?!
— Что слышал, — популярно объяснил Турецкий. — Человек, который оказал тебе услугу с халявными тарифами, этот вице-президент, был выведен из правления насильно. Вместо него туда ввели Константина Дмитриевича Меркулова.
— Как это?!
— Вот так. Разумеется, Костя об этом ничего не знал и не знает. Заместитель генерального прокурора — вице-президент компании сотовой связи, каково, а?! Сделано это для последующей компрометации и…
— Отставки? — догадался Гордеев.
— Да. А ты и некоторые другие клиенты просто попали под пресс. Известно, что ты работал в Генпрокуратуре, поддерживаешь отношения со мной. Значит, ты человек Меркулова.
— Что за чушь!
— Для прессы это будет совсем не чушь. Поэтому мы примем контрмеры, — пообещал Турецкий. — А ты забудь про свои халявные тарифы, и считай, что больше эта компания тебя не обслуживает.
Гордеев вздохнул и спорить не стал. Это уже была политика, и тут Турецкий разбирался лучше его.
— Ну ладно, — Турецкий отодвинул от себя тарелку, — а теперь ты, Славка, не отвертишься. Ты обещал рассказать, что же такое замечательное доктор Великанов для тебя сделал.
— Я помню.
— Ну так не тяни, — поддержал Турецкого Гордеев. — Я же завтра уезжаю, ты сам сказал.
— Обещал — расскажу. Но все строго между нами. Юра, ты знаешь, что такое «стакан»?
— Какой стакан? Из которого чай пьют?
— Если бы, — усмехнулся Грязнов. — Взрывное устройство.
Гордеев покачал головой.
— Кажется, его делают из бутылки от шампанского? — сказал Турецкий.