Одна встреча-таки была. Она увидела вдруг того самого таксиста, которому так щедро отвалила на чай. На всякий случай подошла. Он ее не сразу узнал – что-то в Ирине изменилось разительно. Была барынька, стала чуть ли не побирушка.
– А что стряслось? – опешил таксист.
– Обокрали, – честно призналась Ирина. – Подчистую обокрали.
А дядька оказался душевный. Пустил ночевать и даже, выписав паспортные данные, под клятвы немедленно, как только вернется, выслать, дал взаймы недостающие на билет деньги.
Всю ночь Ирина прорыдала в подушку – занятие это уже входило в привычку. Ругала себя, весь свет и истерично думала, что, если этот добрый дядька сейчас полезет к ней, она ему не откажет.
Одна странная мысль утешала – ниже падать уже некуда. Значит, должен, должен начаться подъем, должна пройти вся эта морока…
У окошка кассы ее ждал сюрприз – проезд в метро успел подорожать. На жетончик теперь не хватало.
– В такой шляпе, а материшься, – укоризненно взглянул на Ирину какой-то дедок. – Совсем молодежь распустилась.
Она и сама не заметила, как крепкое словцо сорвалось с ее языка. А шляпа – панама, которую некуда было деть, действительно дурацки смотрелась в городе.
Больше всего в жизни она не любила унижаться. А унижаться придется – иначе бабулька не пропустит ее в метро, как не пропустила наглого долговязого паренька.
Ну, дай Бог, в последний раз. Только бы доехать до дома.
Ирина так и стояла посреди вестибюля с чемоданом в руке, не решаясь подойти к бабульке. И в тот момент, когда она уже была почти готова, когда отваги набралось достаточно для решающего последнего, как она думала, рывка, она увидела его… Вернее, сначала она услышала мужской голос и почему-то обернулась, а затем уже увидела. Они даже встретились глазами… Красавчик. Сладковатый самец.
Она не могла перепутать. Это был он.
Молодой человек был одет так же, как и в тот день. Так же, как и в тот день, рядом с ним была женщина с грудным ребенком.
«Зина!» – ахнула безмолвно Ирина.
Нет, женщина и ребенок были другие.
«Теперь понятно. Это целая система, конвейер. Какую же роль исполняет этот негодяй? Телохранителя? Проводника?»
От неожиданности в ее голове вдруг все перемешалось. Ирина никак не могла собраться, никак не могла сообразить, что ей нужно сделать. Позвать милиционера? И что? Этот тип скажет, что видит Ирину первый раз в жизни. И будет прав.
Она решила просто проследить за ним, тем более что для этого ей не надо было никуда прятаться. Можно даже идти рядом, можно даже заговорить с ним… А дальше? Дальше Ирина еще не придумала.
Парочка с ребенком вышла из метро. Ирина – за ними. Тип подбежал к ларьку, купил минеральной воды и печенье. Глядите-ка, и деньги у него водятся… Еще бы… Заботливо уложив продукты в пакет, он вернулся к женщине, приобнял ее, они о чем-то пошептались… И поспешили на перрон.
Разумеется, этот поезд шел в Симферополь. До отправления оставались минуты. Женщина поцеловала красавчика в щеку, вошла в вагон и вскоре появилась в окне, помахала рукой. Тип махнул ей в ответ.
Поезд дернулся, хрустнув стыками, и медленно заскользил вдоль платформы. Тип подождал, когда последний вагон скроется за далеким поворотом, и только после этого направился к зданию вокзала.
Несмотря на всю свою внешнюю импозантность, он был совершенно неприметным. Ирина даже несколько раз теряла его серую спину и никак не могла отыскать ее среди сотен других серых спин, но он вдруг оказывался совсем рядом, так рядом, что она при желании могла дотронуться до его руки. Но желания не было. Был только страх. Животный страх. И еще большая решимость.
Но Ирина боялась этого человека так сильно, что у нее ноги подкашивались. А ведь не было в нем ничего угрожающего. Напротив, очень даже милый молодой человек, идет себе спокойно, никого не трогает, улыбается. Вот-вот, что-то было отталкивающее в этой улыбке, улыбке человека, который совершает мерзость, гадость, подлость, а этого никто не видит… Окружающие думают, что он один из них, но он совсем другой, особенный. У него есть тайна, суть которой заключается в том, что все кругом дурачки, потенциальные жертвы, а он умнее их всех, вместе взятых. Он – кукловод, ему только стоит дернуть за ниточку… Но в ту минуту кукловодом была Ирина. Так ей, во всяком случае, казалось.
Людской поток вынес их на привокзальную площадь. Только бы он не нырнул в метро. Тогда надо было бы раскрываться, устраивать скандал, звать милицию, другого выхода бы не оставалось. А это плохой выход, неправильный… С такими людьми нужно бороться их же оружием – неожиданным ходом. Что это за ход и в чем его неожиданность, Ирина пока не знала, но ее мозг работал на полную катушку. Ей нужно было время, еще несколько минуток.
Будто услышав ее мысли, тип остановился у входа в метро, будто раздумывая, входить или не входить. Не вошел… Сунул в рот сигарету, прикурил, бросил пустую пачку в урну. И медленно побрел по улице…
Ирина уже раз десять перекладывала чемодан из одной руки в другую, но он становился все тяжелее и тяжелее. Хоть выбрасывай… Но с такой ношей не успеть. Уйдет.
– Молодой человек! Эй, серая жилетка!
Тип обернулся.
– Это вы мне?
Она же не хотела его окликать, само собой получилось! А дальше что?
– Простите, я вижу, нам с вами в одну сторону!..
– Вполне возможно, – тип смотрел на Ирину как-то насмешливо, чуть склонив голову набок.
– Вы не поможете мне поднести чемодан? Я тут рядом совсем живу, на улице… – она запнулась. Просто не могла вспомнить названия хоть какой-нибудь ближайшей улицы. – Ну, прямо у Театра Гоголя.
– Считайте, что вам повезло, мне туда же… – Тип подхватил чемодан, взвесил его в руке. – Ничего себе… Что у вас там? Деньги?
– Все денежки тю-тю… – Ирина улыбнулась ему самой заискивающей улыбкой в мире.
– С пользой отдохнули? – понимающе констатировал типчик.
– Не то слово! Меня, кстати, Ира зовут. А вас?
– Предположим, что Герман.
– Предположим?
– Герман, Герман… Пошли?
– Пошли…
Первое, что увидел Сынок, войдя в бытовку, был Циклоп. Он лежал прямо на полу и еще дергал ногой. Глаза у него смотрели куда-то в потолок, а изо рта текла розовая пена.
– Ну шо, это он?
– Он.
Этот мент стоял у Сынка за спиной, в углу. Когда Сынок обернулся, он увидел его глаза. Простые серые глаза. Даже какие-то добродушные, с мелкими морщинками в уголках. Такие морщинки обычно бывают у людей, которые много смеются. Лет ему было тридцать – тридцать пять, не больше.
– Ну шо, это ты тут главный? – Мент был немного ниже Сынка ростом, но под курткой угадывалась довольно крепкая фигура. К тому же в руке у него был нож с длинным тонким лезвием, на котором еще осталась запекшаяся кровь.