– У меня пока нет детей, – слегка растерялся Гордеев.
– Так вы не по поводу репетиторства? – удивилась старая учительница.
– Нет.
– Тогда я вас слушаю.
– Я совсем по другому поводу, – поспешил объясниться Гордеев. – Надеюсь, вы уделите мне некоторое время. Я из коллегии адвокатов.
– Юрист? Но у меня нет проблем с законом. Я, молодой человек, всю жизнь живу честно.
– Юлия Петровна, может, вы вспомните, у вас когда-то был ученик по фамилии Невежин?
Доброва внимательно посмотрела на гостя.
– Федор Невежин, – повторил Гордеев.
– Не надо утруждаться, Юрий Петрович, – строго сказала учительница. – Склерозом я не страдаю. Садитесь, где вам удобнее, и рассказывайте, что привело вас ко мне.
Гордеев сел на диван. Юлия Петровна устроилась в кресле напротив. Свет из окна падал на ее очки, и стекла слегка поблескивали.
– Чай, кофе? – предложила хозяйка дома.
– Кофе, если можно.
Доброва повернулась в сторону кухни.
– Володя, сделайте нам чай и кофе, пожалуйста, – попросила кого-то Доброва.
На кухне зазвенела посуда. Скорее всего, там начал хозяйничать бородач, открывший дверь Гордееву.
– Володя – внук моей старинной подруги. Приехал в командировку на завод. Он создает электровозы, – прояснила Юрия Доброва. – А завод находится рядом. Володе здесь удобнее, чем в гостинице, да и мне не скучно. Он меня выгуливает. По вечерам. Когда не так жарко. Мы с ним доходим до самой реки. Там прохладно… Кстати, Юрий Петрович, как вы меня разыскали?
– Адрес мне дали в вашей школе… Директор.
– Леонидов?
– Да.
– Даниил был прилежным учеником. У него уже тогда проявился педагогический дар. Он был пионервожатым в младших классах… Я рада за него. И за школу спокойна. Она в надежных руках.
– Даниил Андреевич тоже был вашим учеником?
– В школе все ученики общие. Но те, у кого ты являешься классным руководителем… те все-таки ближе. На них приходится тратить больше времени и сил…
Доброва левой рукой указала на висевшие за ее спиной групповые фотографии, которые к выпускным вечерам обычно делают приглашенные специально фотографы.
– Вот мои выпускники. Вся моя жизнь… Сорок восемь лет в школе. В одной школе… Пришла девчонкой – ушла старухой… Но я и сейчас работаю. Занимаюсь репетиторством… Не хватает денег, да и пенсию не вовремя выплачивают.
– Можно мне посмотреть на ваших выпускников?
– Пожалуйста, – ответила Юлия Петровна.
Гордеев встал и подошел к стене, на которой висело множество фотографий в деревянных рамках. Все они были застеклены. Юрий не спешил переходить к расспросам о Невежине и Поташеве, он предпочитал сначала разговорить учительницу, чтобы она, постепенно погружаясь в собственные воспоминания, могла привести побольше подробностей и деталей, связанных с ее учениками.
Фотографии были стандартными, каждая для своего времени. На черно-белых виньетках были написаны даты начала и окончания обучения, номер школы – везде один и тот же – и фамилия человека, в честь которого было названо это среднее учебное заведение, – Макаренко. В верхнем ряду овалов с крошечными фотоснимками были лица преподавателей. В центре этого ряда – фото директора школы, этот постоянно крупнее остальных. Под изображениями учителей их фамилии и названия предметов, которые те преподавали. Следующие пять-шесть рядов фотоснимков составляли выпускники школы, тоже с фамилиями. По этим групповым фотографиям легко прослеживалась история данной школы. С некоторых фотографий смотрели только мальчишеские лица: это годы, когда обучение в школе было раздельным.
Нашел Гордеев и ту фотографию, которую хотел увидеть. Выпуск, в котором были Невежин с Поташевым. Но ничего нового для себя он не почерпнул, так как их лица были копиями тех, что висели на стене в школе.
– А вот и ваш кофе, Юрий Петрович! – услышал Гордеев.
Он обернулся. В комнате находился бородач Володя. В руках он держал большой самоварный поднос, на котором стояли чашки и ажурная металлическая вазочка на невысокой тонкой ножке с конфетами. Володя поставил поднос на полированный столик между диваном и креслом, в котором сидела хозяйка дома, и удалился в соседнюю комнату.
Кофе Гордееву понравился. Это был не быстрорастворимый суррогат, а настоящий, сваренный из свежемолотых и хорошо поджаренных зерен. Первый же глоток горячего душистого напитка придал слегка утомленному от долгой поездки Гордееву новые силы, и Юрий решил переходить к делу:
– Юлия Петровна, каким был Невежин в школе?
– Федя был способным и даже, я бы сказала, талантливым мальчиком. Школу закончил с золотой медалью. В тот год медалистов у меня было двое. Это Федя и Эдик Поташев… А что такого натворил Невежин?
– Да в том-то и дело, что ничего, – ответил Юрий.
– Но ведь без особой причины вы бы ко мне не приехали?.. – Доброва поднесла к губам свою чашку и сделала маленький глоток. – Вы узнали в школе мой адрес. И сейчас сидите в моем доме не просто так, а с определенной целью. Я же это вижу.
– Верно, – подтвердил Гордеев.
– Тогда рассказывайте… Что вас интересует?
– Буду откровенен, – сказал Юрий. – Федор Невежин подозревается в организации заказного убийства. Не знаю, знакомы ли вы с таким термином «заказное убийство»?
– Газеты, Юрий Петрович, я еще читаю. Так что можете продолжать.
– Не так давно был убит один из ведущих сотрудников фирмы, в которой Невежин занимает пост вице-президента. Было проведено следствие, в ходе которого были найдены косвенные улики и выслушаны свидетели. И улики, и показания свидетелей указывают на то, что возможным заказчиком этого убийства является ваш бывший ученик – Федор Евгеньевич Невежин. Именно его адвокатом я и являюсь.
– Федя – заказчик убийства? – изумилась Юлия Петровна. – Я не могу в это поверить.
– Но и это еще не все, – продолжил Гордеев. – Другим руководителем той же фирмы, ее президентом, является еще один ваш бывший ученик, Эдуард Владимирович Поташев. У меня есть подозрения, что это он заказал убийство своего ведущего сотрудника и что именно он повернул все дело таким образом, что подозрение пало на его бывшего друга и одноклассника.
– Вы меня совсем расстроили, – после долгой паузы сказала учительница. – Но скажите, Юрий Петрович, если, конечно, все обстоит именно так, как вы говорите, то из-за чего это все могло произойти?
– Из-за денег… Из-за очень больших денег, – с грустью ответил Гордеев. – Или здесь кроется какая-то другая причина. Корни которой могут уходить в далекое прошлое. Например, в детство. Может быть, тайные обиды, какие-то скрытые комплексы. Ведь большинство комплексов, а вам, как педагогу, это хорошо известно, закладываются именно в детстве.