Гордеев уселся поудобнее, приготовившись записывать.
– С ликвидацией старой монолитной структуры управления народным хозяйством, – говорил энциклопедически разносторонний Костя Булгарин, – и появлением новых категорий экономических субъектов, а именно фирм, коммерческих банков, акционерных объединений, бирж и прочих, которых нынче плодится не меньше, чем грибов после хорошего дождя, значительно возросла экономическая конкуренция.
– Вот новость! – проворчал Гордеев. – Ты мне Америк, пожалуйста, не открывай. Давай по существу. Ближе к телу, так сказать.
– Экономическая конкуренция означает одно: теперь успешная экономическая деятельность предприятий и организаций становится все более затруднительной, если отсутствует должное оснащение вычислительной техникой и средствами оперативного доступа к информации, рассредоточенной по многим системам и банкам данных как внутри страны, так и за ее пределами.
Практической и наиболее реальной основой для обеспечения большинства информационных потребностей может служить развитая сеть отечественных систем и каналов связи, охватывающая всю территорию страны и обозначаемая емким понятием «деловая связь». И здесь доминирующее положение занимают сотовые системы подвижной радиосвязи. Это принципиально другая структура, основанная на сотовом построении и распределении сигнала. Зона обслуживания делится на большое количество ячеек, именуемых сотами.
– Сотами? – переспросил Гордеев. – Шестигранники такие, да?
– Да, по форме они действительно напоминают пчелиные соты. Их радиус в среднем колеблется в пределах от полутора до пяти километров. Каждая из сот обслуживается отдельной базовой радиостанцией небольшой мощности, находящейся в центре ячейки. Совокупность же ячеек образует зону обслуживания. В центре зоны размещена центральная станция, соединенная проводными или радиорелейными линиями с телефонной сетью общего пользования и со всеми базовыми станциями, находящимися в зоне обслуживания. Абоненты могут осуществлять связь между собой и через центральную станцию выходить на любого абонента телефонной сети общего пользования. Понятно?
– Это все? – спросил Гордеев.
– Все, – сказал Костя. – Я думаю, тебе этого будет вполне достаточно. Еще вопросы есть?
– Полно, – сказал Гордеев, рисуя в своем органайзере соты-шестигранники. – Каким образом у тех, кто занимается телекоммуникационным бизнесом, такие сверхприбыли?
– Какие сверхприбыли?
– Ну как «какие»? У них же оборот – сотни миллионов баксов. А это ведь не алмазы, не золото и даже не нефть с алюминием.
– Такие доходы остались в далеком прошлом. Августовский кризис им крылья так подрезал, что мама не горюй. А пока системообразующие банки не накрылись медным тазом, телекоммуникации действительно были самой бурно развивающейся отраслью новой российской экономики, а самым прибыльным сектором этого рынка была сотовая связь. Теперь они еле-еле концы с концами сводят, а прошлый год вообще закончили со страшными убытками. Но, правда, еще держатся.
– Ну а раньше откуда такие обороты? Это же не массовая какая-нибудь, а, можно сказать, элитарная связь.
– В том-то и дело, что элитарная. Когда народ на перестроечной волне стал набивать карманы зелеными хрустами, мобильник стал таким же символом преуспевания, как шестисотый «мерс» или «гранд чероки». Потому и стоил нехило – до двух штук, да еще за разговор по полбакса за минуту. Вот и посчитай. Мобильник тогда был не средством, а атрибутом крутизны и символом власти. По его наличию узнавался чувак влиятельный, богатый, а по его отсутствию – не очень, то есть, проще говоря, лох. Кому же охота выставлять себя напоказ лохом? Вот народ-то из кожи вон и лез, чтобы повесить на пояс такую же штуковину, что и у тебя. – Костя показал на стол, где молчаливо лежала «Моторола». – А те, кто эти мобильники распространял, на простоте человеческой откровенно наживались. Да тот же твой Проскурец. Вот почему наша сотовая связь – самое дорогое удовольствие в мире.
– Понятно. – Гордеев почесал затылок. – Ну, а с другой стороны, не будь у них такой прибыли, им попросту бы не хватило средств для нормального развития.
– Во! – воскликнул Костя. – Совершенно справедливо. Это именно то, что называется этапом первоначального накопления капитала. А задача адвоката – обеспечить такое правовое поле, в котором этот этап проходил бы наименее болезненно.
– Не учи ученого. Это я и без тебя усвоил.
– Вот и молодец. Значит, толк из тебя будет.
– Ладно, хватит язвить, – беззлобно огрызнулся Гордеев.
– Ладно, не буду, – почти весело отозвался Булгарин.
Гордеев, исписав несколько страниц соображениями, которые совместно с Костей успел выработать, захлопнул органайзер.
– Пойдем лучше поближе к кофеварке, – сказал он. – Мой организм заждался кофеина.
После разговора с Гордеевым Виталий Федорович явился на рабочее место в заметно приподнятом настроении. Наконец-то в его безнадежном деле появился настоящий и, кажется, весьма толковый защитник.
Оторвав от компьютера Михаила Федотова, позвал его в свой кабинет.
– Миша, все нормально, – заговорил он. – Мне думается, мы выкарабкаемся.
– Мы?
– Мы, мы. Наша компания. Его фамилия Гордеев.
– Чья фамилия?
– Адвоката.
– Ага! У вас, значит, появился адвокат? – спросил Миша, одобряюще улыбаясь.
– Да.
– И кто же он?
– Толковый, молодой, понимающий. Его Лена нашла. Кстати, ты с ней разговаривал?
– Один раз. Да и то только после похорон.
– Ну и что она?
– Да ничего. Сами понимаете, каково человеку. У нее же отца убили!
– Да, это все понятно. Но ты ей тоже не самый чужой. Даже жениться собирались.
– Собирались. Но только когда это было? Лет сто назад.
– И тем не менее и ты и она до сих пор как трава в поле. Ни семьи, ни детей. А пора бы уже.
– Да я не против. Она мне до сих пор по ночам снится.
– Так за чем же дело стало? За ней, да? Ты это хочешь сказать?
– За ней, за кем же еще. Вы же ее характер знаете. У нее в голове только подопытные мухи.
– Это ты зря. Она просто увлечена своей работой, вот и все. Как и ты, в общем-то. В любом случае, лучшей пары тебе не найти. Мало на земле найдется девушек, способных тебя оценить по-настоящему. А Ленка может.
– Да она-то ценит. А что толку?
– А толк будет, когда ты сам подойдешь к ней и первым попросишь прощения. Первым, ты понял?
– А почему я первым? Она тогда первая все затеяла.
– Да потому что ты мужчина, вот почему. Понятно?
– Понятно. Только не понятно, как это сделать.