– То есть?
– Он ведет себя так, как будто не истину ищет, а лишь выполняет чье-то задание. Сказали: посадить – посадит. Так вот: те люди, которые дают ему такие задания и карт-бланш на их исполнение, и называются мною «они». Кто это, я точно не знаю, могу только догадываться.
– Я тоже догадываюсь, что среди них чины из милиции и прокуратуры. Из суда, конечно.
– Правильно.
– Но ведь и этим людям зачем-то нужно топить вашего племянника, а теперь и его адвоката? Им кто дает задание?
– Опять-таки могу только догадываться. Ведь, несмотря на его интерес ко всяческим болевым точкам, Коля был все-таки довольно благополучным журналистом. Его любили зрители и читатели (ведь он и писал иногда, а начинал и вовсе в газете), его острые репортажи, конечно, вызывали не только чью-то ярость, но и угрозы, однако сам Коля не раз говорил, что все это – лай мосек, а он – человек счастливый. Занимается любимым делом, живет в свободные времена. Женился тоже, как он говорил, очень счастливо.
– Кстати, а где сейчас его супруга? И с ней бы мне полезно встретиться. Ведь действительно, если – опять отправимся в область допущений – вы не просили адвоката о взятке судье, значит, это должна была сделать она. Или еще кто-то из родственников. Повторяю: судебная практика свидетельствует – посредник не передает своих денег. Эти деньги выдает ему взяткодатель. Кто он, этот взяткодатель?!
– Колины родители погибли восемь лет назад в автокатастрофе. Я для него самый близкий человек.
– Значит, должна была просить супруга. И она же должна была, по логике вещей, передать Андрееву деньги, чтобы он, в свою очередь, вручил эти деньги судье. Не так ли? А если и далее следовать этой простой логике, после ареста Андреева как взяточника следователи должны были приняться за Ингу. Вы что-нибудь знаете об этом?
– К сожалению, ничего на этот счет вам сказать не могу. Инга ведь живет в Усть-Басаргине, мы перезванивались. Когда арестовали Бориса Алексеевича, она была там. Узнав об аресте, я сразу ей позвонила, сообщила об этом. Инга заплакала, сказала фразу, я ее хорошо помню: «Ведь я предупреждала Бориса Алексеевича», и потом пообещала, что все равно выведет их на чистую воду.
– Вы не можете предположить, кого – «их»? Это те же, кто и «они»?
– Как знать. Возможно, Инга знала больше, чем я.
– И с тех пор вы ее не видели?
– Увы, ее телефон перестал отвечать.
– Вы пытались выяснить почему?
– Конечно. Поскольку они жили в Колиной квартире, квартире его родителей, я знаю там всех соседей. Позвонила одной, другому. В конце концов выяснила, что Инга куда-то уехала. Точнее, улетела. Сказали, что, возможно, в Москву.
– То есть искать правду в столице.
– Наверное, так. Но уж из Москвы-то она могла позвонить?
– Да, это все очень странно и не очень приятно. А что, улетала она из Усть-Басаргина?
– То есть на сто процентов. Если бы даже решила лететь из Булавинска, я бы об этом знала. Между нашими городами ведь не полчаса на электричке.
– С ее путешествием придется разбираться. Вообще очень странно, что они, арестовав Бориса Алексеевича, не разыграли дальше эту историю со взяткой. Ведь ни одному судье никакой даже самый красноречивый обвинитель не докажет, что адвокат принес деньги по собственной инициативе, не сообщив обвиняемому. Из своего гонорара он их отстегнул, что ли? Это повод для оправдания. Хотя в редких случаях суд возвращает дело на доследование.
– Вы думаете, они хотят довести папино дело до суда? – испуганно спросила Лида.
– Пытаюсь вот разобраться, чего же они хотят?! Но пока, Мария Гавриловна, вернемся к истории бедствий Николая. И когда же начались его неприятности?
– Думаю, с того времени, как убили Льва Чащина.
– Да, Володя мне говорил. А как конкретно?
– Мне об этом мало что известно. Но когда после смерти Льва начали наворачивать вокруг его имени всякую грязь, Коля решил наконец разобраться во всем этом деле. Он жил несколько дней в Булавинске, причем не у меня, как обычно, а еще где-то.
– Наверное, у него были причины.
– Я думаю. Самое главное, что он в те дни сделал что-то, что в конце концов и обернулось для него такой бедой.
– Но что?
– Вы знаете, Инга однажды сказала мне, что у Коли появилась незадолго до ареста какая-то кассета, от которой кое-кому не поздоровится. Она тоже об этом мало что знала, но что-то от Николая слышала.
Лида чуть не подскочила на своем стуле.
– Вот это уже теплее, – сказал Гордеев. – А может быть, и горячее.
– Вы имеете в виду кассету? – спросила Мария Гавриловна.
– Ее самую, хотя пока представить не могу, что там на ней записано.
– Надеюсь, папа знает что, – сказала Лида.
А маки, взросшие из вен людских, все падают и падают…
Айзек Роузенберг. Рассвет в траншеях
Пока Гордеев выяснял в больнице обстоятельства вокруг ареста Андреева, время перевалило за восемь вечера. На улице еще было светло, однако уже ощущалось приближение ночи. Короткой, июньской, но со своими неожиданностями, а может, и со страхами.
Гордеев с Лидой ждали Володю в аллейке около больницы. Он пошел отнести халаты, а заодно попытаться разузнать, где сейчас Павел Живейнов и вообще что-то еще о покушении на милиционеров.
Юрий Петрович покопался в своем портфеле, но не нашел того, что искал.
– Вы, насколько понимаю, не курите, – обратился он к Лиде.
– Увы, – развела та руками. – Несовременная девушка.
– Это как сказать, – возразил Гордеев. – Самые современные девушки сейчас не курят, много занимаются спортом и вообще ведут здоровый образ жизни.
– А что это такое – «здоровый образ жизни»? – лукаво спросила Лида.
– Я вам потом расскажу, – пробормотал Гордеев под нос. – Вот и Володя возвращается.
Как рассказал Володе Олег Сергеевич, в больницу действительно заявились Мещерякин и Степной. Они стали требовать, чтобы Живейнов отправился на обследование в госпиталь УВД в Усть-Басаргино, однако Павел не соглашался, заявив, что он здоров и готов немедленно принять участие в операции по розыску и поимке убийцы Николаева. Однако это не вызвало у начальников энтузиазма. В конце концов они отправили Живейнова домой, дав ему для отдыха и выздоровления неделю. Они же объявили, что хоронить Николаева будут в понедельник на новом городском кладбище. Пока тело в морге, предстоит вскрытие судмедэкспертами.
– А вскрытия еще не было? – удивился Гордеев.
– Почему-то нет. Отложили до завтра.
– Странно. Сегодня пятница, рабочий день, в городе, как вы сказали, идет операция по отлову убийцы, а они медлят с получением, возможно, важнейших фактов. И пуля из тела не извлечена? Или она прошла навылет?