Увы, он не ошибся. Погибшая Борисова оставила эту фамилию мужа после непродолжительного брака, а в девичестве она была Еленой Ковряжкиной. Катерина Ивановна помнила и то, что Елена была у Ковряжкина от первой жены, а вторая исчезла из города сразу после убийства Барина…
Конечно, многие подробности оставались неясными, но то, что Барин был крупным кредитором Вялина, было совершенно очевидно. Еще раз внимательно просмотрев расписки, Пантелеев мог сделать предположение и на тот счет, почему именно в прошедшую пятницу эти бумаги были переданы Павлу Живейнову.
Он обнаружил, что последняя расписка Вялина, самая крупная, была датирована несколькими годами ранее. Возможно, Елена, пытаясь получить у нынешнего мэра старые долги, дала ему определенный срок. Когда он истек, а никаких денег она не получила, конверт оказался у Живейнова. Теперь оставалось лишь гадать, что произошло с ней после этой мимолетной встречи с Павлом в автобусе. Возможно, она действительно хотела покинуть Булавинск, но, скорее всего, ее перехватили и, ничего не добившись, убили, инсценировав аварию.
Пантелеев мог понять и то, почему Елена не сопроводила собранные ею документы какой-либо запиской. Вероятно, она уже понимала, что денег ей не получить никогда, и хотела лишь попытаться отомстить, понадеявшись на то, что Живейнов, которому она, судя по всему, доверяла, раскрутит дело и изобличит убийц.
Впрочем, как опытный сыщик он не очень поддавался тем версиям, которые выстраивались у него после размышлений. Опыт показывал, что истина – или то, что разрушало все «правильные» версии, – всегда возникала словно на пустом месте. Требовалось немало времени для понимания. Кроме арифметической логики складывания фактов есть еще логика их соударения. Эта логика не постигается умственными усилиями, а дается в вознаграждение лишь тем, кто смиренно готов к невознаградимому труду, кто не подготавливает собственный успех.
Пантелеев, сидевший на приятельской кухне, закурил и в который раз за эти два дня стал рисовать план той части проспекта Устинова, где было совершено убийство Николаева.
Он еще не знал о результатах визита Дмитро Лукича туда, куда ему, во всяком случае в рабочее время, путь был заказан – в буфет городского управления внутренних дел.
– А что они написали?
– С этим небольшая проблема…
У. Эко. Маятник Фуко, 29
Гордеев добрался до Булавинска самолетом сельхозавиации. После нескольких звонков Егор решил, что именно этот вариант будет самым удобным. Уже потрепанный чешский «Л-410» вез в город областного подчинения какие-то фляги с пестицидами и десяток зеленых ящиков, которым было не очень-то уютно в пассажирском салоне. Впрочем, возможно, это Гордееву с ними было не очень уютно, пока летевшие с грузом двое сопровождающих, агроном и механик, ровесники господина адвоката, не предложили ему расписать пулю…
Партию доигрывали второпях, при посадке, и, хотя именно Гордеев ободрал партнеров и они честно расплатились, все закончилось покупкой пива в аэропортовском киоске, куда предусмотрительный Юрий Петрович ловко отправил механика, и его распитием под брезентовым укрытием присланной за грузом «Газели». Ребята высадили Гордеева при въезде в город, а сами умчались в свои веси.
Первым делом Гордеев отправился к Баскаковой – и, как оказалось, поступил правильно: за время его поездки именно у Ларисы Матвеевны собралась вся информация последних дней и часов.
Начали, конечно, с записки от Новицкого, доставленной старым надзирателем Кондратием Парменычем. Юрий Петрович тоже довольно долго и безуспешно всматривался в буквы, скопированные Баскаковой с клочка папиросной бумаги, потом разглядывал в лупу и сам клочок.
– Нет, ничего не разобрать! Только вот это слово, дважды повторенное, видите: «комунисти», затем опять еще здесь «комунисти»… Но что это такое обозначает…
– Да, мне трудно представить, что Коля решил в этой записке послать проклятия коммунистам, прошлым и нынешним. Притом почему-то со своеобразной орфографией…
Гордеев продолжал смотреть в лист, близко поднеся его к глазам, чуть ли не нюхая носом.
– Все-таки мне кажется, что это написано не по-русски. На другом каком-то языке… Вот видите, и в оригинале есть эта буква, как английское «ай» заглавное, и твердых знаков многовато…
Он погладил подбородок – раз, другой.
– Вот что! Попробуем! У вас же есть факс?
– Есть, – не без гордости ответила Баскакова. – Я и к Е-мэйлу надеюсь подключиться – в обозримом будущем.
– Тогда я немедленно, – Гордеев посмотрел на часы, – в Москве еще детское время, отправляю эту копию по факсу одной милой женщине… Уж она-то нам поможет…
– Как я вижу, – с легкой иронией произнесла Баскакова, – вы состоите в знакомстве со многими милыми женщинами.
– Одна из них, лидируя, находится рядом, – парировал Гордеев, прибавив уже вполне серьезно: – Это лингвистка от Бога.
К счастью, получив накануне отъезда номер от Инары, он переписал его в телефонную книжку и поэтому запомнил. Запомнил и то, что на визитке было начертано: «Tel / Fax». «Только бы оказалась дома».
На удачу Гордееву, Инара, очевидно, все еще боролась со своими бытовыми проблемами и из Москвы никуда не уехала.
Гордеев представился.
– Узнала по голосу, – отозвалась Инара. – Где ты?
– Далеко-о на востоке-е-е, – изображая крик, протянул Гордеев. – Но не на Ближнем и не на очень Дальнем. Я тебе сейчас, дорогая, пошлю маленькое письмо, а ты мне на него ответь. Если можешь, немедленно. Номер факса там указан.
– Ну так посылай поскорее! – отозвалась заинтригованная Инара…
В ожидании ответа Баскакова рассказала Гордееву о своей встрече с филателистом-валторнистом, умолчав, разумеется, о его манере говорить женщинам сальности и солености, а затем – о том, как она ходила в редакцию «Булавинских ведомостей» на встречу с репортером Кушнаревым.
Алексей Иванович, хотя они уже довольно долго не встречались вовсе, а чащинские посиделки прекратились еще раньше, сразу вспомнил Ларису Матвеевну и даже обрадовался.
Однако когда она сообщила ему, зачем пришла, на лицо старого газетчика легла тень.
– Зачем вам это надо, Лара! – почти сокрушенно спросил он. – Вы что, не видите, что от официального безбожия мы перешли к официальному мракобесию?! Сейчас вы можете выступить с самыми дикими заявлениями о своих сверхъестественных способностях, вы можете объявить себя хоть посланцем Сатаны в регион СНГ, и тем не менее вы найдете не только тысячи страстно внимающих вам слушателей, но и влиятельных спонсоров!..
– Вот в том-то и дело, дорогой Алексей Иванович, – остановила Баскакова его страстно развертывающийся монолог. – Спонсоры! Я ведь человек, отнюдь не склонный к мистике или к каким-то сверхчувственным вещам. Скорее, я по своим воззрениям закаменелая марксистка… – Увидя изумление в глазах «младшего шестидесятника», помнившего, очевидно, ее жесткие антикоммунистические инвективы во время посиделок, она поспешила пояснить: – Я за всякой лирикой, за всякими разглагольствованиями о духовности и тому подобном прежде всего хочу разглядеть материальные интересы. Наверное, это совсем не всегда правильно, но такова моя выучка…