Она покачала головой:
– Нет.
– Хм! – громко фыркнул я. – Тебе мало вчерашней погони с выстрелами? А позавчерашнего покушения в Москве? А взрыва моей машины?!
– Но ведь я осталась жива, – неуверенно возразила Женя.
– Ну да. Если бы тебя укокошили, то вообще никто не смог бы вскрыть конверт. Вот Бондарев вчера не успел. И его застрелили. А иначе кейс с документами был бы у меня в руках.
– У нас, – уточнила Женя.
– Хорошо, у нас. Важно то, что человек не успел, поплатился жизнью, но все равно делу не помог. Вывод – делайте все вовремя.
Тут мне в голову пришла одна мысль.
– Слушай, на самом деле очень просто выяснить, имеется ли в конверте информация о кейсе или нет. Бондарев сказал, что узнал о предстоящем аресте Игоря за день. И сразу поехал к нему, где Игорь передал ему кейс, чтобы тот спрятал. И вечером Бондарев пришел сказать, где находится кейс. Значит, раньше вечера перед арестом он не мог знать ничего. Поэтому если он тебе передал конверт раньше визита Бондарева, то там ничего о кейсе нет. А если позже, то может быть.
Женя подумала и грустно покачала головой:
– Нет. К сожалению, Игорь дал мне конверт где-то недели за две до ареста.
У меня опустились руки.
– Это точно? Абсолютно?
– Да. Совершенно точно. Я не могла перепутать.
– Ну что ж, – грустно сказал я, – значит, в ближайшее время завладеть кейсом нам не удастся. Конечно, пока не приедет делегация ОБСЕ.
– При чем тут это? – не поняла Женя.
– А я тебе не говорил? В «Журавлином гнезде» начальник объявил карантин только потому, что скоро должна прибыть делегация ОБСЕ с инспекционной миссией. До тех пор мы можем общаться с Игорем исключительно по телефону – нет свободных камер для свиданий. Значит, он не сможет рассказать нам о местонахождении кейса. При личной встрече еще можно надеяться на какие-то знаки, намеки и так далее. Но по телефону – никогда. Поэтому, к большому сожалению, мы ничего сделать не сможем.
Женя напряженно думала. Потом сказала:
– Ладно. Но я должна обязательно поговорить с мужем.
– Как ты это себе представляешь? Комната для свиданий прослушивается. А в конверте наверняка есть какая-то важная информация для тебя. И для сына.
Она покачала головой:
– Нет. Я знаю, что там.
Я даже поперхнулся:
– Знаешь? И что же?
– Там инструкция, как найти кейс с документами.
– Как же так? Ведь Бондарев… Ведь мы только что об этом говорили…
– Нет, – покачала головой Женя, – все это ерунда. Игорь знал о своем аресте задолго до визита Бондарева.
– Знал? – изумился я. – Но почему тогда молчал?
– А что он мог сделать? – грустно усмехнулась Женя.
– Как это – что? Писать, жаловаться, в Москву поехать…
Она обреченно махнула рукой:
– Ничего не могло ему помочь. Игорю никто бы не поверил. У него не было никаких доказательств. Он знал наверняка о предстоящем аресте, но когда это точно произойдет – не знал. Единственное, что он мог сделать, – спрятать документы в надежном месте. И тайну доверил только мне.
– А как же Бондарев?
Женя усмехнулась:
– Игорь говаривал: что знает Бондарев, через некоторое время становится известно всем. Конечно, не каждому прохожему, но среди его доверенных лиц имелись и информаторы Расторгуевых, и Севы Маленького. Он журналист, понимаешь? А журналисты для того и предназначены, чтобы не хранить тайны, а как можно более интенсивно их выставлять на всеобщее обозрение. Игорь даже пару раз сообщал ему конфиденциальную информацию для того, чтобы ввести бандитов в заблуждение. Вот так.
– Значит, вся эта история с кейсом – липа?
– Не знаю точно, но скорее всего…
– Значит, Бондарев фактически пострадал ни за что?
– А откуда ты знаешь, что его застрелили именно из-за кейса? Ведь никто не мог знать, что он встретится с тобой, а тем более быстро организовать покушение. Думаю, все это чистой воды совпадение.
– Ну дела! – развел я руками. – А Игорь, значит, просто лишний раз подстраховался, отведя подозрение от тебя?
– Конечно. Бондарев и так рисковал на каждом шагу. Но к нему относились благожелательно, потому что он позволял сохранить иллюзию того, что в Сибирске есть честные журналисты и, дескать, вот, смотрите, их никто не стреляет. На самом деле люди Расторгуевых и Севы Маленького его кормили разной лажей. И он исправно выполнял свою функцию – разносил информацию на хвосте, не беспокоясь о ее достоверности. Но недавно, насколько я знаю, он задел чеченцев. А те просто так обид не спускают. Поэтому, я думаю, совершенно необязательно, что его убийство связано с вашей встречей.
– А где же конверт?
– У меня… – Она опустила глаза, и я понял, что, возможно, Женя мне и доверяет, но… не до конца.
Я побарабанил костяшками пальцев по столу.
– Знаешь что? Мне в голову пришла удачная мысль.
– Какая?
– Тебе нельзя появляться на людях. Понимаешь, то, что тебе удалось выжить после покушения – чистая случайность. Во второй раз они, будь спокойна, не промахнутся.
– Что же мне теперь, здесь всю жизнь торчать, на этой даче?
– Нет, конечно. Тем более что очень скоро о твоем местонахождении пронюхают. Это как пить дать.
– Что же делать? – В ее глазах появилось отчаяние.
– Единственный выход – лететь в Москву.
– Опять? – удивилась Женя.
– Но не просто лететь, – продолжил я, – а с документами.
Женя колебалась.
– Понимаешь, никакого другого выхода нет. А предположим, что ты поговоришь с мужем. Подумай, что будет, если он попытается дать тебе знак, а они догадаются, что речь идет о документах? Тогда нас просто не выпустят из «Журавлиного гнезда». Можно все дело испортить.
Женя вздохнула:
– Ну ладно. Пусть будет так.
Она положила ладонь на мою руку:
– Юра, я тебе верю. И не потому, что больше некому. Пожалуйста, не обмани…
Она всхлипнула, и я понял, что если подобные разговоры продолжаться еще, то мы сегодня никуда не успеем.
– Надо ехать.
Женя кивнула. Достала свою сумку и вынула из нее небольшой конверт. На небольшом листочке, вложенном в него, значилось:
"Женя! Сделай это только в самом крайнем случае. На нашей старой даче в подвале под картошкой и рогожей найдешь небольшую металлическую дверцу. Это сейф. Код – 18768534926554. В сейфе находится чемодан. В нем ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ВАЖНЫЕ документы. Этот чемодан нужно любой ценой доставить в Москву, в Генеральную прокуратуру, старшему следователю по особо важным делам Александру Борисовичу Турецкому. Ты его должна помнить. Посмотрев документы, он сам поймет, что с ними делать.