— Валентин Петрович, сегодня у меня к вам только один вопрос. Каким образом Тюрину был отдан на откуп Березовский каменноугольный карьер? Как это возможно вообще? Кто это мог сделать?

— Теоретически — никто.

— А практически?

— Например, тот, кто работал в администрации президента… — пожал плечами Кольцов.

— Не морочьте мне голову! — возмутился Турецкий. — Там же десятки людей, и они все под прицелом друг у друга!

— Не перебивайте, — поморщился Кольцов, — мне и так тяжело говорить. — Сотрудник администрации президента и чиновник Агентства федерального имущества в одном лице.

— Разве такое возможно? — опешил Турецкий.

— А вы подумайте.

— Черт! — Турецкий даже поднялся на ноги. — Мансуров! Мансуров…

— Ну конечно… Он активно сотрудничал там и имел большой вес.

— Но разве вы, Валентин Петрович, не числитесь тоже чиновником этого агентства? — не удержался Турецкий.

Кольцов вздрогнул.

— У меня только наблюдательные и консультативные функции, а впрочем, это уж вам решать…

— Решать будет прокурор, — сказал Турецкий дежурную фразу и тут же об этом пожалел: Кольцов моментально закрылся в себе.

— Но за что, Валентин Петрович? За что Тюрину могли оказать такую услугу? Едва ли Мансуров действовал от себя лично. Давайте рассуждать в абстрактных категориях. Заметьте, я не педалирую версию, что вы принимали в этом участие, более того, я даже в этом сильно сомневаюсь, вероятно, едва ли это было в вашей власти, но вы опытный подковерный игрок, вы хорошо знаете, как это делается. Давайте рассуждать абстрактно.

— Абстрактно? Вероятней всего, за то именно, что Тюрин, будучи президентом «Межбанка», просто вписал в реестр держателей акций целый ряд чиновников из различных служб в администрации президента. Заметьте, — криво усмехнулся Кольцов, — не управления делами, где я работаю, а именно — администрации.

— Заметил, — сухо заверил его Турецкий.

35

Вербовка прошла быстро и четко, словно по учебнику. Воскресным утром Лепешкин и Гицко просто дождались, когда Мальков выйдет из дома — программист жил один, по субботам, как правило, работал, а по воскресеньям запасался продуктами на неделю. Он как раз выходил из подворотни, а сыщики, театрально взвизгнув тормозами «Волги» у него перед носом, солидно вышли из машины, предъявили фээсбэшные (липовые, конечно, но очень — просто очень! — похожие) удостоверения и попросили проследовать с ними.

Сбежать Мальков не пытался, но испуг на его лице отразился нешуточный, и, когда садился в машину, руки заметно подрагивали. Значит, все будет еще проще, усмехнулся про себя Лепешкин, значит, парень чувствует, что рыльце в пушку.

Гицко сел за руль, Лепешкин с программистом — сзади, доехали до Лубянки. Гицко припарковался, заглушил мотор, минут за десять, пока ехали, никто не произнес ни слова.

Мальков не выдержал первым:

— Чего вы от меня хотите? — спросил он с вызовом, гордо вскинув подбородок.

— Сотрудничества, — спокойно ответил Лепешкин.

— Это понятно, — мотнул головой программист. — А если я скажу «нет»?

— А вы можете так сказать? — вполне добродушно поинтересовался Гицко со своего водительского места. В злого и доброго полицейского они не играли.

— Могу!

— Это не в ваших интересах, — заметил Лепешкин.

— Да?!

— Да.

— Вы мне угрожаете?

— Нет. Я констатирую факт.

— Стучать на своих друзей не буду! — запальчиво воскликнул Мальков. — И у вас на меня ничего нет!

— Ошибаетесь, молодой человек, и ошибаетесь вдвойне. Стучать вам никто не предлагает, и у нас на вас очень даже много материалов. — Лепешкин достал из-за спины толстую папку. — Можете полюбопытствовать.

Готовясь к встрече, оперативники собрали кое-что на Малькова, но толщину папке придавала пачка совершенно чистых листов. Добравшись до нее, он недоуменно уставился на сыщика:

— ??

— Намек понятен? — спросил Лепешкин, а Гицко, до сих пор пялившийся на прохожих через лобовое стекло, медленно развернулся и просто тяжело вздохнул. Молча. Но на лице его столько можно было прочесть! Лепешкин не зря выбрал его в напарники. Несмотря на мягкий голос, лицо у Гриши Гицко было суровое, взгляд тяжелый, вязкий, так и хочется поскорее отвести глаза, а даже когда отвел, все равно его чувствуешь. Был бы он актером — играл бы исключительно немногословных крестных отцов или матерых чекистов. Нет, на самом деле он парень добрый, и веселый даже местами, но на тех, кто его плохо знает или совсем не знает, производит исключительно пугающее впечатление.

И тут уже и без того напуганный Мальков испугался окончательно.

Лепешкин видел, как он сломался, но торопиться не стал, предложил парню сигарету, закурил сам. Не спеша покурили, отдышались чуток. И только видя, что программист уже тяготится, хочет поскорее узнать, какое страшное в своей подлости поручение ему дадут, сыщик заговорил:

— Нас интересуют досье, собранные на компьютере депутата Станового. Мы знаем, что вы регулярно снабжаете его антивирусами. В ближайшие дни, лучше прямо в понедельник, вы пойдете к Становому и перепишете всю нужную нам информацию.

— Но как?! Он же…

— Как — решайте сами, вы же программист. Мы свяжемся с вами и объясним, когда и куда доставить диск.

— М-мне н-нужны гарантии, — заикаясь, проговорил Мальков.

— Какие?

— Стопроцентные! Я хочу, чтобы все материалы на меня были уничтожены и чтобы вы после… после этого оставили меня в покое.

— Хорошо, — легко согласился Лепешкин. В данном случае он даже не врал, но, будь на его месте реальный сотрудник ФСБ, грош цена была бы этим гарантиям. — Хотя не зарекайтесь, а вдруг вам понравится?

— Не понравится, — буркнул программист. — Я могу идти?

— Идите. До свидания и берегите себя, пожалуйста.

Мальков выскочил из машины и, не оглядываясь, вклинился в воскресную толпу.

— Ну и каковы наши шансы? — поинтересовался Лепешкин у напарника.

— Процентов восемьдесят, — ответил Гицко. — А может, и больше.

36

Иногда совпадение разных событий, происходящих параллельно, но ведущих наблюдателя к единой цели, кажется ему настолько будничным, что воспринимается почти как должное. Примерно так воспринял новую информацию Денис Грязнов.

— Есть, кажется, то, что ты ищешь, — Макс, дожевывая очередной бутерброд и пачкая при этом кетчупом принесенную распечатку, заглянул в кабинет Дениса. — Один парень (программист, естественно) работает в Думе. Говорит, что на него вышли некие ублюдки, представившиеся сотрудниками ФСБ. Короче, они его прижали и потребовали выкачать с компьютера депутата Станового, которого в Думе кличут Облико-морале, электронные досье.