— Ну как? — спросил тот. — Как сработано?
— Класс, — одобрил Рощин. — Даже не ожидал. С меня причитается…
Севрюга, похоже, замялся.
— Миш, может, не надо, а? Мне так проще будет. Я с тобой буду в расчете, и ты, типа, то же самое.
— Так не годится, — в тон ему сказал Рощин. — Любой труд должен быть оплачен. Особенно первоклассный. И потом, ты же новую телку на шею посадил, ее ж поить-кормить-танцевать надо? Надо. А с пацанами рассчитаться?
— Ну не впервой, мои пацаны, договоримся как-нибудь.
— Раз вот так договоришься, другой… Потом не заметишь, как они вырастут. И счет предъявят дяде Севе… Пять штук зелеными, неужели помешают? Смотри-ка, тебя еще уговаривать надо.
— Пять штук? — задумчиво спросил Севрюга. — А потом не скажешь, типа, я опять задолжал?
— Расписку напишу, как ты тогда говорил, — засмеялся Михаил. — И к нотариусу пойдем… Ну, уговорил?
— Тебе все смехуечки, — вздохнул Севрюга. — Уговорил… А когда и где?
— Ты сейчас где, никак, в своем офисе?
— Издеваешься… — хмыкнул Севастьян. — В палатке я торчу, охлажденными курами торгую, народу полно, продавец заболела. Не нужна курица? Свежачок, только сейчас завезли.
— Зачем она мне? Я дома не питаюсь. Скажи, где палатка-то стоит, чтоб поговорить и бабки передать.
— Не, сюда лучше не надо приезжать. У меня знаешь сколько народу?
— Давай завезу домой. Дома есть кто?
— Настя дома торчит, — недовольно отозвался Севрюга. — Второй день кантуется, только спит да ноет, башка у ней болит или еще что. Лепилу ей на дом вызвал, типа, мужик оказался. Прикинь: меня дома нет, приехал этот, сучара гребаный, и прослушивать ее всю стал, то ему сними, другое покажи. Короче, все ей там задрал, а она рада. Он уже в койку ее уложил, а я как раз домой пришел… Слышу, она там только охает и смеется, падла… Веришь, в самый последний момент подоспел. Заорала на весь дом, будто ее режут, а я его, козла позорного, как он был уже без трусов, на площадку вытащил, в лифт засунул и кнопки там все вырубил… До ночи его вытащить не могли.
— Ну так я сейчас к ней заеду и передам, — прервал капитан его печальное повествование.
— Не-е, Миша, — встревоженно потянул Севрюга, похоже, уже пожалевший о том, что брякнул лишнее. — Ты лучше заезжай вечером, после восьми, я как раз с работы приду. Мы с тобой посидим, пузырь замажем, поговорим, обсудим, как и что.
— Идет. Договорились, — прервал его Рощин.
Покойнику никто не пишет, подумал он, глядя на
часы и начиная собираться, поскольку покойник был большим занудой и имел длинный язык.
Он приехал к Севрюге домой в три часа, позвонил в дверь.
— Кто там… — услыхал он ленивый женский голос с южнорусским акцентом.
— Свои, — отозвался Рощин. — Я Михаил, тот самый, что позавчера у вас был…
— Так Севки нету дома…
— Знаю, — ответил он, понизив голос. — Потому и пришел, что его нет.
Она рассмеялась возбужденно и немного визгливо.
Сучка та еще, подумал Михаил, слушая, как щелкают замки двери.
Она отдалась ему сразу, на полу, в передней, сбросив с себя халат, расстегивая молнии, пуговицы, срывая с него пиджак. Только на миг замерла, почувствовав на его теле что-то твердое и упругое.
— Это чего у тебя? — спросила она охрипшим голосом.
— Бронежилет, не видишь… — Он сорвал липучки, отбросил его в угол.
— Ой, больно… А это что? — прошептала она, почувствовав боль от упершегося в ее живот глушителя пистолета, бывшего у него за поясом.
— Не отвлекайся… — зло сказал он и, подняв на руки, отнес на диван.
Севрюга заявился гораздо раньше, в половине шестого. Видно, не находил себе места. Он не позвонил в дверь, а осторожно открыл ее своим ключом. И замер на пороге, услыхав ее смех, постанывание и характерное, знакомое поскрипывание дивана.
Со мной, сука, никогда не стонет, огорченно подумал он, двинувшись к двери. Сколько ж можно… Хоть из дома не выходи.
Машинально достал пистолет, но, заметив в приоткрытую дверь лежавший на полу пиджак Михаила Рощина, засунул его снова за пояс… Потом, услышав ее вскрик, перешедший в бормотание, снова вытащил.
Рощин замер, услышав крадущиеся шаги, потом откинулся набок, оказавшись за Настей.
— Миш, ты чего?.. — тихо спросила она, прикрыв глаза. И стала шарить рукой в поисках его тела. — Иди сюда…
— Ты что ж, сука позорная, делаешь, а…
Севрюга стоял в дверях, направив на них пистолет, который подрагивал в его руке.
— Это не я, он сам… — вскрикнула она и села в постели, непроизвольно прикрыв грудь рукой, держащей одеяло.
Рощин выстрелил из-за нее. Хлопок был слабым, и Севрюга сначала вздрогнул, ощутив удар в левое плечо, удивленно взглянул на Рощина.
— Миш, ты чего… ах ты…
И тоже выстрелил. Пуля прошла сквозь одеяло, ее грудь и спину, над припавшим к простыне Рощиным. Тот выстрелил еще раз.
Севрюга будто смялся под воздействием неведомой силы и свалился, как сброшенная на пол куртка.
Капитан выбрался из-под убитой Насти, аккуратно обтер простыней свою грудь и живот от ее крови, потом быстро собрал свою одежду, чтобы ее не запачкало разливающейся из двух мертвых тел кровью. Он замер, когда услышал, или ему показалось, что за стеной раздались оживленные голоса. Кажется, там услышали выстрелы и уже звонят в милицию…
Черт… Это уже прокол. Это он должен был предусмотреть: Севрюга, как последний придурок, прибежит раньше времени с пистолетом наперевес. И теперь не узнаешь, чего он хотел: то ли ее застукать, то ли ее защитить. Эти чертовы стены в хрущобах, слышимость здесь, как за фанерной перегородкой. Надо было подарить Севрюге глушитель, что ли… Во всяком случае, прежде чем поднимать пальбу, стоило прислушаться, работает ли у соседей телевизор.
Он осторожно взял из руки убитого «Макаров», надел свою футболку и пиджак на бронежилет и, сделав пару шагов назад, дважды выстрелил в него. Потом осмотрел бронежилет с пулями, простреленный пиджак… Хорошие бронежилеты научились делать, подумал он, снова одеваясь: сплющенные пули застряли, но не прошли насквозь.
И снова прислушался к тому, что происходило за стенами. Потом, подумав, снова снял пиджак, приподнял футболку и, определив на глаз, изо всех сил ущипнул, морщась от боли, свою грудь в двух местах.
Только после этого он достал сотовый и набрал номер Агеева.
— Это я, Рощин. Слушай, выручай, тут случилась неприятность, на меня было совершено нападение, когда пришел к одной знакомой. Ну и пришлось пошуметь и пострелять… Скоро сюда менты заявятся.
— Груз двести есть?