Вот теперь, кажется, и она почувствовала, что испытывают те люди, которые торопятся отвести свой взгляд от его глаз — умный, бесстрашный этот взгляд словно хозяйничал внутри нее, от него нельзя было скрыть ничего-ничего. Он разжал руки, отпустил ее, словно оттолкнул.
— Хорошо, — сказал он и повторил: — Я не насильник.
— Не торопи меня, Коля, — опережая свой испуг, сказала она. — Не спеши, ради бога. Дай мне все понять…
Он встал, решительно прошел к двери. Марина, словно нехотя, последовала за ним — проводить до двери.
«Все равно ты моя. На всю жизнь. И зря ты это еще боишься понять», подумал Николай, бросая последний взгляд на ее легкую фигуру.
Он и сам не очень хорошо понимал, с чего это он так расчувствовался. Но твердо знал: сейчас она была ему единственным родным существом на всем белом свете…
Он миновал машину топтуна, посмотрел на его неподвижное тело доблестный Шерлок Холмс все еще пребывал в состоянии глубочайшего сна. Поза у него была вполне естественная, спокойная, нисколько не привлекающая чужого внимания. Удовлетворенно хмыкнув, Николай забрался в собственные «Жигули» и примерно через полчаса оказался уже на Неглинке. Мысль его была проста: сейчас он, пользуясь тем, что рабочий день давным-давно уже закончился и в офисе никого, кроме какого-нибудь сторожа или ночного дежурного нет, проникнет в эту самую «Глорию», которая полезла туда, куда ее не просили, устроит там, прямо на месте, небольшую разборку — чтобы знать, чего этим хлопцам все-таки надо, а заодно не то чтоб попугать маленько окоротить их рвение.
Однако, к его удивлению, окна «Глории» были залиты светом, судя по доносившемуся из открытых форточек шуму, там оставалось еще довольно много народа. Случилось, что ли, у ребят что? Николаю и невдомек было, что это обычная картина, такой уж в «Глории» сам собой установился режим, все не как у нормальных людей. Он затаился в глубине двора, в одной из ниш огромного здания — решил все-таки дождаться «общего разъезда». А там уж, положившись на свой разведчицкий инстинкт, выбрать одно из двух: или лезть в офис, или же выбрать из команды Грязнова кого-нибудь пожиже, чтобы вытряхнуть из него всю необходимую информацию…
Наконец сотрудники «Глории» начали расходиться по домам, и Николай подумал, что второй вариант не очень реален: ребята здесь подобрались такие же крепенькие, как он сам, а главное, такие же тертые, только, по возрасту судя, не чеченцы, а афганцы… Но вообще, если подумать, не могут ведь в конторе быть все такие, верно? Вот и надо поискать звено послабее секретаршу какую-нибудь, эксперта…
Они, не спеша, выходили во двор по двое, по трое и оставались здесь же — ждали, видать, того, кто закроет контору. Но контору закрыли не снаружи — оставили дежурного, который и заперся изнутри.
Кто-то крикнул:
— Ну что, все? Макс здесь?
— Здесь, здесь, — ответили ему. — Решил сегодня дома заночевать! — и засмеялись чему-то своему.
— Ну, тогда трогаемся, — распорядился все тот же голос, и вся компания с громким говором, с какими-то шуточками вывалилась на Неглинную, словно вымершую в этот поздний час. Тот, кого назвали Максом, шел в хвосте этой веселой процессии. И едва взглянув на него — толстого, мягкого, украшенного дурацкой бородой, Николай сначала решил: вот он тот, кто нужен. А потом вспомнил, что Макс компьютерщик, а стало быть, в принципе может знать все, что ему нужно…
Макса взялся подвезти какой-то жилистый, цепкий мужик, которого все называли Лешей. Николай проследил их до самого Максова дома и страшно обрадовался, когда этот Леша поехал на своей машине дальше, оставив компьютерщика одного. Николай решил действовать, как всегда, напролом, ибо в душе считал излишние ухищрения уделом людей не вполне уверенных в своих силах.
Он выждал, давая Максу войти в квартиру. Даже улыбнулся про себя, вспомнив, как топтун заплетающимся языком сообщил ему: «четвертый этаж, квартира сорок восемь». Вот оно и пригодилось, зряшное знание…
Наконец он, решив, что уже можно, махом взлетел на нужный этаж и честно дал хозяину знать о своем приходе длинным звонком в дверь.
Компьютерщик, как и все эти современные «продвинутые» ребята, в житейских делах оказался полным лопухом. Даже не поинтересовавшись, кто это к нему пожаловал среди ночи, он гостеприимно распахнул дверь, правда при этом для чего-то держа в руке металлический штатив.
Он посмотрел на визитера и сказал, немного подумав:
— Простите, но, по-моему, я с вами не знаком. — И собрался уже захлопнуть дверь снова.
— Это не имеет значения э-э… господин Макс. — Он несильно, но вполне убедительно оттолкнул хозяина и вошел внутрь, захлопнув за собой дверь. Будьте добры, положите это ваше оружие на место. — Он показал на штатив. Я сильнее вас, уважаемый, а потому хотел бы сразу предостеречь от необдуманных поступков и резких движений. — И тут же решив, что с учтивостью даже малость перебрал, рявкнул: — А ну давай в комнату, чмо!
Это получилось так неожиданно, что Макс даже слегка опешил. Впрочем, тут же собрался с духом.
— Чего ты орешь-то? — храбро спросил он, проходя, впрочем, в комнату. — Приперся ко мне домой, да еще и указывает…
— Не, мужик, тебе верхнее образование явно не на пользу пошло, как-то вяло сказал Николай и вдруг неуловимым движением сунул свой кулак в дряблое брюхо компьютерщика. — Теперь въезжаешь в ситуацию?
Макс, сдавленно охнув, рухнул на стоящий поблизости стул. Николай полюбовался на пыхтящего от боли и унижения компьютерщика, покровительственно похлопал его по заросшей иссиня-черным волосом щеке.
— А теперь давай разговаривать. Вопрос первый. Что тебе известно о Леониде Остроумове?
— С чего ты взял, что я должен…
Пустынную тишину ночной квартиры нарушила звонкая оплеуха.
— Давай излагай, раз спрашиваю! Для чего-то ты ведь шлялся по Интернету? Ну и давай колись! Как это связано с делом Краснова? А чтоб тебе понятней было, скажу, что меня больше всего интересуют птички-синички. Тебе понятна, надеюсь, моя аллегория?
— И что — для этого обязательно было вламываться в квартиру? — все еще кряхтя от боли, спросил Макс. — У Краснова были какие-то суперредкие книги о птицах. А потом его ограбили… Но это и все, что мне известно. Обратитесь в милицию, вам там все расскажут более подробно.
— Еще одну плюху захотел? — с пугающей ленцой спросил Николай. Знаешь, борода, я не очень люблю, когда надо мной смеются. В милицию советуешь обратиться, да? Как бы тебе самому не пришлось оказаться в твоей любимой милиции, только в несколько ином качестве. Я имею в виду — в качестве вещественного доказательства. То бишь трупа…
— Слушай, мужик, — чуть ли не взмолился Макс. — Не знаю, чего тебя так припекло с этим делом, но я тебе правду говорю! У коллекционера Краснова пропало несколько книг про птичек-синичек, как ты говоришь. Вот наши ребята их и разыскивают. И все дела.