— Да, похоже на то. У нас к красновской квартире претензий нет, задумчиво произнес генерал. — Кроме того, думаю, вряд ли Леонид Остроумов будет портить репутацию, вступать в конфликт с российскими властями.
— Ты не забывай, они одной крови, — возразил Денис. — И вообще, Леонид пойдет на все, чтобы прийти ему на помощь. И плевал он на репутацию.
— Стало быть, сейчас мы имеем дело не с иностранным подданным, мультимиллионером Леонидом Александровичем Остроумовым, а с простым леспромхозовским парнем по имени Ленька. Это ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, чего мы теряем время-то, дядь Слав! Да надо срочно гнать к Никоновым и брать Алексея тепленьким.
— Ох и задал ты нам задачку, господин заместитель Генерального! Генерал потянулся в своем кресле. — А ведь как все хорошо начиналось: книжечки, птички… Мать иху так!.. Ладно, так и быть, можешь подъехать на Трифоновскую. Но только чтобы там по-тихому все, усек?
— Это вы обожаете мигалки да сирены, а мы, частные сыщики…
— Я тебе не про мигалки! — рявкнул генерал Грязнов. — Я про то, чтобы вы не совались, когда будет производиться захват. Без вас, знаешь ли, обойдемся. А вот к допросам я тебя допущу. Может, заодно выяснишь, как там было дело с Дюрером. Кстати, за Дюрера вам с Лагуновым отдельное спасибо! Все, Денис, давай убирайся на Трифоновскую!
Словно какой-то сигнал поднял Алексея на ноги, когда еще только рассветало. И вот с этого самого часа он дежурил у окна, ждал в полной уверенности, что если и произойдет что-то серьезное — то произойдет именно сегодня и именно в эти ранние часы.
Говорят, многие животные чуют свою гибель, знают о ней заранее. Он ничего такого не ощущал — только неясное беспокойство, словно внутри него разворачивалась и никак не могла развернуться какая-то пружина. Он понимал, что вообще сильно рискует, а стоя у окна — рискует вдвойне. Но ничего не мог с собой поделать: стоило ему отойти в глубь комнаты, как через несколько минут его снова тянуло назад.
Не впервые он был перед таким выбором: пан или пропал, и знал, что каждый раз в этой ситуации есть черта, переступив через которую человек уже не может ничего изменить. Если бы он хотел наверняка остаться целым и невредимым, то мог бы, наверно, тихо уйти отсюда, затеряться на просторах огромной России, но в том-то и было все дело, что уйти отсюда он уже не мог. Если бы он ушел, то прежний Алексей Остроумов — сильный, гордый, независимый, фартовый прекратил бы свое существование, а вместо него появился бы какой-то совсем другой человек — осторожный, оглядчивый, избегающий риска… «А вот хрен вам! — сказал он неизвестно кому. — Один раз жить, один раз и умирать!»
Вот тут-то он и засек большой черный «мерседес», застывший на красном светофоре.
Алексей отшатнулся от окна — как будто этот самый «мерседес» мог зафиксировать его своими глазами-фарами. Откуда здесь такая богатая машина? Неужели это уже Ленька? Очень может быть, что он. Но, конечно, у него не было никакой уверенности в этом, как не было и вообще уверенности в том, что Ленька прилетел. А позвонить в аэропорт и узнать о прибытии самолета он не мог по одной простой причине: из-за того, что самолет был частным, такую справку ему никто бы не дал. Проверено.
Впрочем, прокачивая в уме эту ситуацию, Алексей понял, что брата будут обязательно пасти — менты сядут ему на хвост еще в аэропорту, и он доведет их до самого дома. И все же он пришел в ярость, когда увидел, как вслед за «мерседесом» к тому же самому перекрестку подъезжает одна черная «Волга» явно из тех самых, а за ней и еще одна. Ну да, все правильно, подумал он, в злобе впечатывая в стенку кулак. Одна машина — по Маринину душу, другая по Леонидову. Он снова поставил себя на место ментов. А где бы он стал искать преступника вроде него самого? Ну конечно же у женщины!
«Успели-таки, суки, — злобно думал Алексей, собирая все необходимое. Ну что ж, ребятки, придется мне удивить вас еще разок…»
Он должен был опередить преследователей хотя бы на шаг, и пока инициатива была за ним; он открыл дверь квартиры, уже готовый скатиться вниз, чтобы выскочить через парадное, и тут услышал внизу чьи-то приглушенные голоса. Засада! Решение было мгновенным, как в бою: он кинулся на черный ход, уже на бегу сообразив, что, кажется, не закрыл за собой квартирную дверь. Хотел было даже вернуться, но вспомнил, как сложно и долго она закрывается, махнул рукой и бесшумно побежал к знакомому уже заколоченному лазу с видом на помойку.
«Вот так я мог бы запросто залезть к старику и вынести всю коллекцию, — думал он, поспешно выходя во двор. — И нечего было бы тогда огород городить… А менты, идиоты, небось так и думают, что я хотел ее спереть, и больше ничего…»
Он протиснулся между переполненными, воняющими контейнерами с мусором, спугнул двух некстати замерших друг против друга котов — коты при определенных обстоятельствах могли и выдать его… Но все обошлось. Он возблагодарил Господа за удачу, еще немного постоял, прислушиваясь, и, осторожно обойдя дом, выбрался на улицу, очутившись как раз позади уже опустевших милицейских машин.
Не видя никакой для себя опасности, Алексей, крадучись, приблизился к «мерседесу» и снова поблагодарил Бога. Водителя в Ленькиной машине почему-то не было, и, похоже, ему удастся осуществить мгновенно возникший план, а тонированные стекла салона скроют его от посторонних глаз. Еще раз оглядевшись, он взялся за дверную ручку «мерса» — порочная заграничная привычка не закрывать дверцу транспортного средства очень кстати освободила Алексея от возни с замком.
Сначала он, полусогнувшись, улегся на водительское место, потом передислоцировался с переднего сиденья на заднее и уж тут растянулся чуть ли не во весь рост на мягком коврике для ног, где и приготовился к встрече с родственником.
Забыв обо всех опасностях, он теперь с нетерпением ожидал брата Леньку, которого не видел больше пяти лет. То мимолетное свидание, когда он, уже раненный, валялся на полу и приказывал брату забрать деньги и сматываться, было не в счет. Ибо встреча — она тогда только встреча, когда ее участники находятся в здравом уме и полном сознании…
Может быть, что-то и изменилось бы в тот день, если бы Алексей понял, что шаги, которые он услышал внизу, на первом этаже, — это шаги его долгожданного братца.
Леонид Александрович позвонил в дверь, но, к его удивлению, никто на его звонок не отреагировал. Он приложил ухо к двери и прислушался. Создавалось впечатление, что квартира совершенно пуста. На всякий случай Остроумов позвонил еще раз — длинным, настойчивым звонком. И снова мертвая тишина. Как это все похоже на родину — пригласить человека в гости, а самому на встречу не явиться…
— Черт возьми! — выругался обеспокоенный Леонид Александрович и дернул в сердцах ручку двери. Дверь распахнулась.
Это было так неожиданно, что он даже отпрянул. Ему бы уйти от греха, но ради чего он тогда провел три часа в воздухе? Он вошел в узкую прихожую и громко позвал хозяина:
— Антон Григорьевич! Где вы? Это я, Леонид Остроумов, которому вы писали. Антон Григорьевич!