— Вы, молодой человек, к кому?
Щербак, приятно удивленный обращением «молодой человек», которого давненько не слышал, обернулся. Обладатель баса оказался на удивление худощавым человеком в докторском халате и шапочке, средних лет, казалось, просто излучавшим в пространство излишки энергии.
— Я к профессору Хабарову, — улыбнулся Николай.
С его точки зрения, вопрос был излишним, понятно и так, в чей кабинет он направляется.
— Вы записаны? Странно, но Анна Лазаревна меня не предупреждала, более того, я просил ее на сегодня посетителей мне не назначать.
До оперативника не сразу дошло, что незнакомец и есть Хабаров: он-то уже заранее успел вообразить себе полного, седого и отчетливо пожилого мэтра — словом, типичного профессора. А человек, с нетерпением и недовольством взиравший на Голованова, ничего общего с этим расхожим типом не имел.
— Простите, Владимир Кириллович, — справился Щербак со своим удивлением. — Но я сыщик и пришел сюда в надежде поговорить с вами пару минут. Речь идет о внезапной гибели человека, которого вы знали…
— Сыщик? — У профессора были небольшие карие глаза, светящиеся умом и проницательностью, очень гармонично смотревшиеся на его подвижном, худом лице. — Говорите, с гибелью… кого?
— Я пока не называл его имени, — парировал Щербак. — Но речь идет о вашем пациенте. Следствие колеблется между несчастным случаем и, простите, убийством…
— Почему «простите»? — Профессор спокойно открыл дверь, за которой, как и предполагалось, находилась приемная с секретаршей-референтом. — В наше время удивляться ничему не приходится… Я могу уделить вам минут десять. Уложитесь?
Хабаров говорил это уже на ходу, в мгновение ока пролетев приемную насквозь и успев порывисто распахнуть следующую дверь.
— Придется уложиться, — усмехнулся Николай, невольно следуя за ним.
— Тогда присаживайтесь на диван и давайте сразу к делу: кто, что, где и когда?
Сам он уже сидел на упомянутом диване, нетерпеливо указывая на место рядом с собой.
— Речь идет о Клименко Илье Петровиче. — Николай опустился рядом с Хабаровым. — Если вы такого помните.
— Я помню всех своих пациентов… — он на секунду примолк. — А я собирался сегодня звонить его дочери, выяснять, почему он пропустил несколько приемов… Хорошо, что вы пришли раньше.
Оперативник отметил, что лицо профессора помрачнело, ему в голову явно пришла какая-то неприятная мысль, помимо мысли о несостоявшемся звонке. Но делиться ею с сыщиком по собственной инициативе он явно не собирался. Придется извлекать ее на свет самому…
— Его сбила машина неподалеку от вашей клиники. — Щербак внимательно наблюдал за мимикой Хабарова. — Машину свидетели характеризуют как бежевый «мерседес»…
— Что?! — В глазах Владимира Кирилловича вспыхнул острый огонек. — Когда это случилось?
Услышав дату, он некоторое время молча смотрел на сыщика. Затем сухо произнес:
— Вы, вероятно, уже знаете, что именно такой бежевый «мерседес» есть у меня? И что его угоняли? Угнали как раз в этот день. Судя по всему, случайностью это совпадение вы не считаете!
— А вы? — вернул ему «мяч» Николай.
— Я, к слову сказать, до сих пор без машины. Ублюдки ее основательно покалечили, мастера до сих пор возятся… М-да, нечего сказать, порадовали!
Профессор неожиданно умолк и погрузился в себя столь основательно, что Щербак ощутил себя здесь лишним. О том, что у него для сыщика всего десять минут, Хабаров явно забыл.
Первым не выдержал и нарушил паузу Николай, решивший для себя, что с Владимиром Кирилловичем лучше всего общаться максимально открыто — разумеется, в известных пределах.
— Вы знаете, — осторожно начал он, — у вас в клинике за последние месяцы это уже второй несчастный случай с пациентом… Конечно, если предположить, что гибель Клименко действительно несчастный случай…
Хабаров вынырнул из своих размышлений так же моментально, как и погрузился в них. И посмотрел на оперативника изучающе.
— Вы ошибаетесь, — произнес он. — Да, вы извините, но в спешке я ни документов у вас не попросил, ни вам не дал возможность представиться…
Щербак молча извлек удостоверение и, распахнув корочки, показал его профессору:
— Расследование частное, заказано нам совсем недавно.
— Значит, «Глория», — кивнул Хабаров. — Кажется, я о вас слышал. Что-то в связи с терактом, верно? Пару месяцев назад…
— Верно, — сухо ответил Николай.
— Думаю, к вам обратилась дочь… Она что же, полагает, что это убийство? Не несчастный случай?
— Извините, но имен клиентов мы не называем, — покачал головой оперативник. — Вы начали говорить о какой-то ошибке, если я не ослышался?
— Да, — кивнул Хабаров. — Вы действительно ошиблись: за последние месяцы такого рода случай у нас не второй, а третий…
— Что?! — не сумел сдержать своего удивления Щербак.
— Вам ни о чем не говорит имя Рубиса Натаниэля Михайловича?
— Я как раз его имел в виду… — пробормотал Николай.
— Ясно! — перебил его профессор. — Тогда вот вам еще одно: Уваров Юлиан Севастьянович. Он был первым, еще до Рубиса…
10
До чего же ему хотелось спать! Горячая и сытная еда разморила Чонгли, несмотря на то что ощущение безопасности почему-то по-прежнему не приходило. Брат ласково коснулся плеча парня и улыбнулся:
— Пойдем, я отведу тебя в туалет, потом ляжешь и уснешь. Соседей сегодня не будет, в ночную смену работают… Пойдем, Ли…
Он позволил Чонгбэю вывести себя, почти потерявшего собственную волю, из комнаты, покорно двинулся в конец коридора… И они как раз успели дойти до того места, где коридор поворачивал под углом в девяносто градусов к туалетам, когда сзади раздался звук мощного удара. Мгновенно сон слетел с Чонгли, братья, едва оглянувшись, нырнули за угол… Троих вооруженных мужчин в масках, пинком открывших дверь в комнату Чонгбэя и влетевших вовнутрь, увидеть успели оба…
Спустя еще мгновение парнишка уже стоял на карнизе дома, в котором размещалось общежитие, выскользнув через открытое коридорное окно — словно и не он едва не уснул над тарелкой еды несколько минут назад! Старший брат замаячил рядом с ним почти сразу, следом.
— Сумеешь? — Чонгбэй прошептал это едва слышно, Ли сразу понял, что тот имеет в виду…
Совсем маленькими мальчишками оба они вместе с отцом работали в крошечном передвижном шапито — под куполом, без страховки. Вот только времени с тех пор прошло немало. Старший был хорошим, очень хорошим акробатом, младший — тоже неплохим, однако семейное дело его не привлекало, быть цирковым всю оставшуюся жизнь Ли не хотелось… Кто знал, что именно этот опыт и пригодится ему в чужом огромном городе?