Так что же произошло? По глазам Эвы Александр Борисович видел, что она жаждала его встретить и добилась-таки своего. Это что же, значит, какое-то предопределение двигало им, руководило его действиями? Или что-то вроде того?
Он бы плюнул на все. Но самолет улетал по расписанию, и слишком много людей уже знало об этом. И ожидало в определенный час появления Турецкого с подробным отчетом о проделанной работе. Так что, наплевать?.. Или все-таки подумать?..
Эва всегда была умной девочкой. То есть женщиной. Ничего ломать не надо. Встреча в самом деле случайная. И она здесь по делу. У нее в Риге свой бизнес, это связано с модной одеждой, а здесь, в Воронеже, имеются хорошие оптовики, с которыми она поддерживает тесные контакты. «Россия по-прежнему помогает, — пошутила она. — Что бы я делала без вас?»
— Как долго ты будешь здесь? — спросил Турецкий, чувствуя, что ему надо срочно бежать, иначе он останется. Еще немного, и он предложил бы ей отобедать вместе с ним.
— Я намеревалась недолго остановиться в Москве, — ответила она с щемящим душу акцентом. — Я еще не уверена, где назначу встречу, но, определенно, такой приятной возможности потерять не хочу…
От ее лукавой и обещающей улыбки ему стало совсем скверно. Вот так бы схватил в охапку и… гори все синим пламенем! Хоть час, да мой! «А вдруг это все-таки предопределение?» — такая вот мысль зациклила. Сколько раз случалось, что собирался человек лететь, а тут вдруг какая-то непредвиденная случайность ломала планы, и оказывалось… Ну да, самолет улетел без тебя, упал, разбился, все погибли, а ты — цел и невредим и не знаешь, что по спискам улетевших пассажиров — давно покойник.
Но ее уверенность сняла, отринула его сомнения.
— Не опаздывай, уже объявили твою посадку, — улыбнулась Эва. — Я тебе плохого не пожелаю…
«Остается только надеяться», — мысленно сказал себе Турецкий и спросил-таки напоследок:
— Но ведь ты была уверена, что встретишь меня! Не так разве?
— Именно так, — улыбаясь, кивнула она.
— Но каким образом?
— Я звонила, — просто ответила она. — Ира рассказала мне о твоем несчастье. Потом как ты поправлялся. Чем занимался потом, я много знаю. И в Воронеже у меня дела оказались потому, что и ты был здесь. Но я не рассчитывала, что ты — такой классный следователь. Ты закончил скорее, чем я надеялась. Но напоминаю, следующая весть — твоя!..
«Следующая весть — моя», — повторял он, поднимаясь по трапу на борт самолета. Да, на ту, последнюю встречу с Эвой у Домского собора в Риге, незадолго до его ранения и контузии, что случились два года назад, телеграмму с лаконичным текстом: «Рига, Домский собор, суббота, семь вечера», прислала ему она. И теперь его очередь назначать свидание. Уж будьте спокойны, он назначит! Ну, Эва, ну, попадешься! Вот кого ему долгое время так не хватало…
«Одну минуту! — спохватился он. — А как же Москва? Она же сама сказала…»
— Пожалуйста, проходите и занимайте любое свободное место, — вежливо обратилась к нему красивая стюардесса в кокетливой пилотке на шикарных светлых кудрях.
— Благодарю, — излучая фимиам, кивнул ей Турецкий. — Я бы предпочел рядом с вами.
— Увы! — кокетливо улыбнулась стюардесса. — Хотя в иной ситуации я бы не возражала.
«Нет, это не дежурное радушие. Но неужели я действительно похож на счастливого, сияющего идиота?» Вопрос следовало обдумать.
— Вы — прелесть…
Можно сказать, обменялись…
«Ну, конечно, — сообразил наконец Александр Борисович, — Эва же полетит домой через Москву, значит, и позвонит сама. А вот уже следующая встреча — за мной! Девушка смотрит далеко вперед. Так далеко, что даже я не вижу…»
Ему и в голову не могло прийти, насколько он окажется неправ…
Влад бродил по рынку, приглядываясь к группам мужчин, обсуждавших с различной степенью интереса свои проблемы. Спорили, кричали, оглядываясь, распивали водку, просто мрачно сидели в ожидании неизвестно чего. Обычная картина, которую можно наблюдать в районах массового скопления людей в любых городах и населенных пунктах. Кто-то однажды сказал, что вот как сдвинулась еще в начале прошлого века Россия, так все никак остановиться и не может. Да, похоже на то…
Ничего не евший еще со вчерашнего вечера, Влад тем не менее не торопился зайти в какую-нибудь забегаловку, где цены, он знал, несусветные. За такие же деньги можно было вдоволь наесться хотя бы тех же пирожков у любой приличной тетки, разносящей вдоль прилавков пищу собственного, домашнего производства. Продавцы, боящиеся оставить без присмотра свой товар, всегда охотно пользуются их услугами. А раз едят и до сих пор живы, значит, не так и страшен черт, как его малюют. И Влад, которому уже надоело, честно говоря, толочься в базарной людской мешанине, остановил свое внимание на пожилой тетке с большим бидоном на тележке с колесиками, в котором у нее был налит горячий чай, и с сумкой, откуда она извлекала нечто похожее на пирожки с капустой. Люди охотно питались. А чем он хуже?..
При всем том что жил он до сих пор как бы самостоятельной, закрытой для матери жизнью, в которой были и свои нешуточные опасности, и даже в известной степени смертельный риск, в чисто бытовом отношении он оставался, в сущности, телком, за которого думала и отвечала — в житейском смысле — все-таки мать. Есть вещи или знания, которые приходят просто с опытом, даже и не в лучшем смысле этого слова. Ну, например, пока лично тебе не очистит какой-нибудь гад карманы, ты так и не научишься пониманию того, что хранить все яйца в одной корзине категорически нельзя. Что бы тебе при этом ни говорили знакомые. В общем, скорее всего это был тот случай, когда человек должен сам обжечь нос, прежде чем поймет, куда совать его не стоит. Только личный опыт, в чем Влад вскоре и убедился.
Выбрав тетку с пирожками, недоверчивый Влад немного походил за ней по рынку, посмотрел, как расходится ее товар, и наконец решился и сам взять пяток пирожков и пластмассовый стаканчик с чаем. Полез в боковой карман куртки за деньгами, которые сунул туда, чтобы каждый раз не вытаскивать бумажник с основными деньгами, не привлекать к себе ненужного внимания посторонних. Но карман был пуст.
Он сначала не понял, что произошло. Сунул руки в брючные карманы, потом во внутренние куртки. Бумажник и паспорт были на месте, нож Серого с обернутым платком вокруг лезвия — тоже. И вдруг его обдало холодной волной. Какой, к черту, паспорт?! Он же свой показывал тому мужику у тетки! Свой! А здесь паспорт Серого… Украли!.. Деньги — хрен с ними, их было немного, пара сотенных, но паспорт!..
Сильно расстроенный, он отошел в сторону, к забору, вынул паспорт Сергея Михайловича Макарцева. И как догадался еще в поезде не выбросить!.. Паспорт-то совсем еще новый, хоть и пять лет назад выдан, значит, не часто пользовался им Серый, ни к чему ему было. Совсем мальчишка — на фото. Лицо круглое, уши торчат. Темноволосый — это проходит, Влад и сам был темноволосым, а что стрижен коротко, так мода теперь такая. Если не налысо. И рост нигде не указан, а то смешно: Серый — и он, Влад! Даже сравнивать нельзя с этим недоноском. Ну, кое-как, может, и пройдет, на первое время… Но вот появляться у тетки с этим паспортом уже нельзя. Сразу вопрос: откуда он у тебя? Правда, мужик ее видел его настоящий паспорт, подтвердит. Ну, украли, что делать? А за новым надо домой, в Воронеж, ехать. И заявлять о пропаже здесь, в милиции, тоже нельзя, это понятно. Вот тебе и влип!..