Езды действительно было минут на пять. Но принцип есть принцип.
— Далеко? — дружелюбно спросил Щеткин, разглядывая у пассажира единственную сумку.
— В Москву хочу… Как с билетами, не знаешь?
— Да на любой проходящий.
— А, ну да…
На том разговор и закончился. Пассажир вышел у вокзала и пошел в помещение касс. А Петр отъехал в сторонку и отправился туда же. Увидел отходящего от кассы своего пассажира, который рассматривал билет, ни на кого не обращая внимания, и шел в сторону перрона. Он был слишком спокоен, чтобы вдруг взять да резко изменить, например, уже принятое решение. О чем Щеткин и доложил немедленно Турецкому. А тот поблагодарил, сказал, что можно снимать наблюдение, скорее всего, Петя прав, не стоит терять времени. А пакет уже у него, и он выезжает к Корженецкому. Машину тот сам выслал за ним. В общем, действуйте, ребятки, по своему плану.
Операция, понял Щеткин, вступала теперь в последнюю стадию… И тут вдруг позвонил Антон:
— Петя, кажется, есть.
— Лечу! — отозвался Щеткин.
Почему этот худой и невысокий парнишка в распахнутой черной куртке, появившийся в баре, показался одним из тех, кого он искал, Плетнев сказать не мог. Только куртка, пожалуй, навела на мысль. Но, расстегнутая нараспашку, она не производила впечатления какой-то специальной формы. Сам Антон в Москве таскал такую же, только коричневую, — вот и вся разница. Да и сам парень своим физическим развитием никак не тянул на скинхеда — спортивного, накачанного, черного с ног до головы, — какими они представляются взору обывателя. А может, тут другое сработало? Антон заметил, но не сразу, а чуть погодя, как парень этот вошел в зал. Окинул его взглядом, в котором словно бы отпечаталось что-то хозяйское, потом присел у стола в глубине и стал молча ожидать, когда подойдет официантка. Не искал ее глазами, не звал рукой, не окликал. Он сидел молча и как бы привычно, словно пришел на работу, которую выполнял изо дня в день. И молчал, ни с кем не разговаривал, будто не замечал соседей, а они, в свою очередь, не видели его. И все происходило как-то слишком уж привычно.
Антон взглянул на бармена. Тот тоже стоял напряженно и что-то негромко, почти на ухо, говорил официантке. Та взяла кружку пива и пошла к парню. Поставила возле него, наклонилась и что-то сказала. Тот заметно вздрогнул, но, осторожно оглядевшись, как бы исподтишка, взялся за пиво. Медленно высосал, отставил кружку, потом снял куртку, свернул ее изнанкой наружу, поднялся и спокойно, не заплатив за пиво, двинулся к выходу. Бармен отвернулся, Антону показалось, что даже демонстративно. Превосходно.
Звонок Пете был сделан еще тогда, когда этот пацан ожидал пиво, так что теперь Щеткин должен был оказаться уже где-то поблизости. Но и этого отпускать нельзя было.
Антон положил на стол деньги — здесь так принято, — тоже поднялся и неспешно отправился к выходу, стараясь не выглядеть «хвостом» выходящего уже из дверей парня. Стал на ходу доставать из пачки сигарету.
На улице, увидел Антон, этот парень тоже остановился, закуривая. Куртка свисала у него с локтя. Очень хорошо, рука занята. Да и сам он был, конечно, тщедушным. Молодой еще… Но кто он?
Плетнев быстро перебирал в памяти клички, названные Быком. Ну, Влад — понятно, тот высокий. Отставить. Есть еще Колун, Нос, Серый, Холодильник… Колун — с ножом. А этот как? На импульсивного убийцу не тянет, хотя кто их знает?.. Нос? Вроде нос у этого нормальный. Если кличка, кажется, говорил Саша, от физической особенности лица. А если от фамилии? Кривонос какой-нибудь? Тогда — Нос? Кривой? Может быть… Серый — чаще всего от имени, Серега, например. Позвать? Отзовется? Нет, рано… Холодильник… Это не проходит — наверняка габариты имеются в виду… Так кто? Нос или Серый?
Парень уже закурил и расхлябанным таким шажком, вперевалочку, пошел неторопливо по улице. Навстречу в машине Турецкого подъезжал Петя, Антон увидел его. И крикнул:
— Серега! Чего задержался?
Парень даже не вздрогнул, не обернулся, продолжал идти. Щеткин выглянул из машины и, в свою очередь, крикнул:
— Ты кого?
А Плетнев тут же торопливо замахал ему рукой, давай, мол, поближе. Петр подъехал.
— Разворачивайся, и поехали вон за тем парнем. Кажется, наш, — негромко и быстро проговорил Антон.
И они поехали следом за лениво бредущим по улице парнем. Куртку он теперь взял в руку и размахивал ею в такт шагам…
— Кто это? — спросил наконец Щеткин.
— Думаю, один из… А куртка у него черная. И за пиво он не платил… И бармен что-то шепнул официантке, а та — ему. А он, сняв куртку, сразу слинял. Наверняка, пришел без спросу…
— Так чего ж мы не берем его? — возмутился Петр.
— Может, выведет куда…
— А-а… ну ладно…
— Ты не догоняй, теперь не уйдет, — Антон тронул Щеткина за плечо. — Я думаю, что это Нос. На Серегу, то есть Серого, он не отреагировал. Колун разве? Но тогда надо быть осторожным, эти волчата непредсказуемы, романтики же, ножом пырнуть — самая детская забава…
Парень свернул за угол.
— Давай работать, — сказал Антон. — Я выхожу здесь, а ты проезжай вперед, немного подальше, и стой. Когда подойдем поближе, выходи из машины. А я соображу по ходу… Давай, начали…
Плетнев выбрался из машины и выглянул за угол: парень продолжал идти, покачиваясь, как моряк на суше. Щеткин проехал мимо, остановился на дальнем углу перекрестка и стал сдавать назад, припарковываться к тротуару поближе. Народу на этой узкой улочке было немного. Через заборы частного сектора перевешивалось много зелени.
Антон быстро приблизился к парню, негромко откашлялся, словно привлекая его внимание, и будто охрипшим голосом позвал:
— Но-ос!
Тот резко дернулся и обернулся. Попал! Хмуро посмотрел на Антона, как бы сравнивая его и себя. Антон приложил палец к губам.
— Спокуха, пацан, я — от Быка.
У Носа челюсть отвисла. Он шмыгнул носом, превратившись действительно в пацана, а не в грозного скина.
— Где он? — так же тихо спросил Нос, приближаясь.
— Щас базар будет, — Антон оглянулся и поманил парня пальцем — иди, мол, поближе. И махнул рукой Щеткину, чтоб быстрее сдал назад.
— А это кто? — словно испугался Нос.
— Свой мужик. Он мне помог. Давай отъедем.
Плетнев открыл заднюю дверцу, подтолкнул парня и сел следом сам, сказал:
— Поехали.
— Куда? — Петр обернулся.
— Как куда? — удивился Антон и продолжил нормальным голосом: — В прокуратуру, куда ж еще.
Нос резко дернулся к противоположной двери, но Антон легко ткнул его двумя пальцами в шею, у подбородка, и тот булькнул и стих, осев на сиденье.
Пока доехали, Плетнев успел обыскать парня, вытащил из его карманов всякую мелочь — бумажник, перочинный ножик, скомканный носовой платок, ключи в связке. На раскрытом бумажнике с тощей стопочкой сторублевых купюр прочитал написанное шариковой авторучкой: «Дербаносов Ф.И.». Ну вот и разгадка… А «Ф»? Федя, небось, не Феликс же! Или какой-нибудь Феодосий! Либо и того пуще — Фердинанд! Нет, в провинциях фантазия так далеко не разбегается…