Апрель, 2004 г.
Собрание проходило в квартире Антона Борового. Помимо Борового в комнате присутствовали пять членов бригады и еще один незнакомец, которого Боровой пообещал представить позже, «когда начнем обсуждение». Когда парни заняли свои места, Антон Боровой, худощавый, с коротко остриженными волосами и глубоко посаженными глазами, встал со стула и поднял ладонь.
— Так, пацаны, пора начинать, — спокойно и веско произнес он. — Все заткнулись. Я сказал — кончай базлать!
Повинуясь приказу Борового, парни притихли. Боровой удовлетворенно кивнул. Затем повернулся к румяному толстяку, сидящему в кресле. Показал на него рукой и объявил:
— Этого человека зовут Апостол. Все слышали или повторить?
— Апостол? Че за погоняло такое? — поинтересовался парень по кличке Мельник.
— Погоняло как погоняло. Я его так зову. И вы будете звать его так же.
— Боров, если позволишь, я скажу пару слов? — обратился к Боровому румяный незнакомец.
— Да, Апостол. Давай.
Боровой сел на стул, а Апостол поднялся с кресла, обвел присутствующих приветливым взглядом и широко улыбнулся, обнажив крупные, белые и удивительно ровные зубы.
— Парни, — начал он, — я знаю, чем вы занимались последний год. Знаю о том, какого жару вы задали черномазым. Знаю о том негре, которого отметелили осенью. О том, как вы гоняли хачей по рынку.
— Тебя с нами вроде не было, — сказал кто-то из парней.
— Штырь, кончай базлать! — прикрикнул на него Боровой.
Однако Апостол сделал мягкий, успокаивающий жест рукой и сказал:
— Не надо, Боров. Он ведь сказал правду. Штырь, если не ошибаюсь? Так вот, Штырь, я бы с удовольствием взял железный прут и пошел с вами громить прилавки. Но, к сожалению, я не могу этого сделать.
— И почему, интересно? — прищурился Штырь. Апостол улыбнулся ему чистой, дружелюбной улыбкой, затем слегка наклонился, взялся руками за брючины и приподнял их. Из-под брючин выглянули пластиковые основания протезов.
— У меня нет ног, — просто сказал Апостол, продолжая улыбаться. — Пять лет назад один черномазый на грузовике сбил меня, когда я стоял на остановке. Теперь хожу на протезах.
— Извини, — смутился Штырь.
— Ничего, ты же не знал. Итак, на чем мы остановились? Ах, да. Я сказал, что слышал о ваших подвигах. — Апостол усмехнулся. — Развлеклись вы хорошо, ничего не скажешь. Но, если вдуматься, все это мелочи. Детские игрушки.
Парни недовольно загудели.
— Боров, че он говорит? — возмущенно спросил Мельник. — Типа мы все тут лохи, а он герой труда?
— Да, Боров, проясни. Че за фуфло он тут толкает?
— Тише, пацаны, — осадил парней Боровой. — Дослушайте до конца, потом уже бузу поднимайте.
Гул утих.
— Вот и хорошо, — с улыбкой сказал Апостол. — Теперь я продолжу. Все, чем вы занимались до сих пор, — детские игрушки. У вас еще нет ни сил, ни решительности, ни ума.
— Сил у нас и сейчас хватает! — возразил кто-то.
— Ну да, — насмешливо произнес Апостол. — Для того чтобы дать под зад какому-нибудь хачику или индусу. Вам не кажется, что это как-то… — Он пожал плечами. — …Мелко?
— Что же тогда нужно делать? — угрюмо спросил Штырь. — Пусть черные ходят по нашим улицам и трахают наших женщин? Пусть они держат казино и катаются по улицам на «мерсах» и «бентли»? А русские будут жить на помойках и жрать дерьмо? Так, что ли?
— Нет, не так, — серьезно ответил Апостол. — Черные не будут ходить по нашей земле. Но мы не можем бороться одни. Нужно поднять на борьбу всех русских людей. Каждого, ясно? Чтобы каждый понял! Нам нужны массовые акции. Но для них у нас пока мало сил.
Апостол обвел присутствующих мягким, лучистым взглядом (глаза у него были васильковые, чистые и безмятежные) и продолжил свой монолог:
— До сих пор вы были обычной уличной шпаной. Драки, вопли, шествия по улице в черных куртках — это все подростковые игры. Пора заняться взрослым делом.
— Слышь, Апостол, — заговорил вдруг высокий черноволосый парень, сидевший в углу комнаты, — а сколько тебе лет?
Апостол прищурил на вопрошающего васильковые глаза.
— Сергей, если не ошибаюсь, — улыбнулся он черноволосому. — Сергей Кержнер?
— Да, я Кержнер. Но ты не ответил на мой вопрос.
— Прости. Мне двадцать три года.
— А мне двадцать два, — сказал черноволосый. — Ты старше меня всего на год.
— И что?
— А уже учишь нас играть во «взрослые игры».
— Серый, — окликнул черноволосого Антон Боровой, — может, ты заткнешься и дослушаешь?
— Подожди, Боров, я отвечу, — спокойно произнес Апостол. — Дело тут вовсе не в возрасте. Я уверен, что и вам приходило в голову все, о чем я тут говорю. Но вам трудно оценить ситуацию объективно. В отличие от вас, я способен взглянуть на нее сторонним взглядом. Повторяю: я не китайский мудрец и не считаю себя умнее вас. Просто, пока вы громили ларьки с овощами, у меня была возможность взглянуть на это со стороны. Обдумать, взвесить все «за» и «против». А сейчас я просто делюсь с вами мыслями, которые пришли мне в голову. Я ответил на твой вопрос, Сергей?
Черноволосый парень пожал плечами:
— Будем считать, что да.
Апостол обвел присутствующих насмешливым взглядом:
— Может, еще кто-нибудь хочет о чем-нибудь спросить?
— Ты сказал, что тебя сбил черномазый на грузовике, — подал голос Мельник. — Его посадили?
Апостол взглянул на Мельника и чеканно произнес:
— Нет, его не посадили.
— Значит, этот ублюдок остался безнаказанным?
Апостол усмехнулся:
— Опять не угадал.
— Так где он теперь?
— Его больше нет, — сказал Апостол. И, помолчав секунду, добавил: — Он умер.
— А от чего?
Апостол улыбнулся и ответил:
— Я его убил.
Парни раскрыли рты.
— У… убил? — переспросил пораженный Мельник.
Апостол кивнул:
— Да. Подкараулил в подъезде и задушил. — Он поднял перед собой растопыренные ладони. — Вот этими руками. Вырвал черномазому кадык.
Мельник сглотнул слюну и обернулся к товарищам. Те по-прежнему молчали, удивленно и восхищенно разглядывая Апостола. Трудно было поверить, чтобы этот розовощекий, улыбчивый и пухлый парень, похожий на перезревшего младенца, смог убить человека голыми руками. Однако, судя по всему, Апостол не шутил.