– Ну что ты, всего лишь о грязнотах! Если придется, то и о них тоже. Но пока я имел в виду нечто иное. Полы всех залов и жилых комнат засыпаются свежим душистым сеном, но очень скоро, если под ноги себе поглядишь, легко убедишься, – оно напрочь затаптывается. Конечно, во время осады этот ценный продукт можно отправить в печь: дров-то не хватает. Но в мирное время утоптанное сырье вывозят на возах, потом измельчают, смешивают с глиной и получают вполне пристойные кирпичи.
Судя по виду того сена, которое я здесь вижу, вскоре его должны отсюда убрать. А делают это, скажу тебе исключительно между нами, ибо не дело Высокородной Дамы беспокоиться о столь низменных вещах, ранним-ранним утром, дабы оное сено своим видом не омрачало любования пейзажем и не вредило благорастворению воздухов. И, честно говоря, мне бы не хотелось пропустить сей рассветный экспресс.
Ночь, полная буйного веселья и разгульного пира, нависла над Форантайном. Вокруг пылающих за стенами костров горланили песни и танцевали приехавшие в гости к Пипину Геристальскому бароны, и слуги их, и отряды, и, возможно, собаки. Щедрость, как известно, – одна из главнейших добродетелей истинного правителя, и майордому, намеревающемуся примерить венец кесаря, забывать о вековых обычаях не следовало.
Церемония, начавшаяся как тризна по Дагоберту, безвременно покинувшему круг земной, разрослась в грандиозную попойку, сравнимую по размаху только с царившим здесь обжорством.
Пожалуй, сам Пипин Геристальский вовсе не был обрадован таким поворотом событий. Но сейчас ему как никогда была нужна поддержка этих бряцающих железом вояк. Преданность баронов – щит против тех, кто не пожелает склонить шею и признать его новым кесарем, и – конечно, тут Благородная Дама Ойген была права, – против самовластной сестрицы, беснующейся, точно запертый в человеческое тело ураган. Памятуя об этом, Пипин в сопровождении нескольких верных комисов обходил баронские костры, со всеми пил заздравные чаши и горланил боевые песни о подвигах отцов, дедов и прадедов.
– Господин инструктор, – Бастиан, покрытый каменной пылью, подошел к Лису, – лаз готов, только наверху узковат. Карел не пролезет, но я и, может быть, вы, – он с сомнением поглядел на долговязую фигуру Лиса, – сможем выбраться.
– М-да, друг мой, на тоннель метрополитена не тянет, – покачал головой Сергей. – Ладно, ты покуда вспоминай, не учили ли вас в Сорбонне магическим заклинаниям, чтобы на время превратить крупного Карела в портативного карлика, а я тут пойду, пообщаюсь кое с кем. Опять же, воздухом подышу.
Забраться в звуковую трубу с помощью рослого сэра Жанта было делом сравнительно простым. Сама по себе труба, как и ожидалось, шла наклонно, что значительно облегчало продвижение. Там же, где когда-то стоял постамент с говорящим изваянием, сейчас ничего не было – лишь поросший травой хламник возле конюшни, устроенный в знак презрения к языческим богам в развалинах храма.
Лис приподнял над головой полузасыпанный землей никак не менее полувека назад обломок тележного борта и огляделся: лишь кони недовольно зафыркали, почуяв чужака, но, убедившись, что это не крыса, успокоились.
– Тс-с, – прошептал им Лис. – Жуйте свой овес, я вам не конкурент.
Он тихо проскользнул мимо стены конюшни, наклонившись, чтобы не попасть в поле зрения, быть может, еще бодрствующих стражников.
– Вот и сеновал. Так, тридцать шагов, – под нос себе прошептал Сергей. – Вроде бы ерунда, но их же надо еще пробежать, и нужно как-то вытащить Карела. С его плечами в лаз не протиснуться. Конечно, можно… – он оборвал себя на полуслове. – А это шо еще за герой-подпольщик?
Громоздкая фигура кралась вдоль стены, то и дело озираясь. Не доходя до конюшни, человек скользнул к сеновалу.
– Может, конюх идет давануть на массу. Но шо-то эта версия мне кажется малоубедительной.
Лис сделал пару шагов вперед и притаился у входа. Неизвестный склонился и начал чиркать кремнем.
– Уважаемый, – Сергей оперся о дверной косяк, – огоньку не найдется?
Понимая, что разоблачен, поджигатель стремительно развернулся и бросился на врага, намереваясь ударом головы сбить его с ног. Неплохой прием сам по себе, но позади Лиса была стена. Римский бетон выдержал первый натиск. Сергей присел над распластанным телом, перевернул его и горестно вздохнул:
– И вот, шоб я вот так несся? Ну, сказал бы – зажигалка не работает. Я б шо, не понял? – Он похлопал отключившегося поджигателя по щекам. – Вставай, приятель!
Тот застонал и открыл глаза.
– Ба! – вглядевшись в пленника, удивился Лис. – Фрейднур?! Ты-то что здесь делаешь? Шо это еще за пожар мировой революции в отдельно взятом сарае?
Десятый сын своего отца мотнул головой и ощупал образовавшуюся шишку.
– На вот, приложи, – Лис протянул бедолаге стоявшие в углу вилы.
– Мастер Рейнар? – пробормотал Фрейднур, узнавая знакомого. – А вы разве, того, не там?
– Как легко убедиться, если я там, то и ты там. А поскольку мы здесь, а здесь не может быть там, то твой вопрос лишен смысла. Ты шо это здесь вытворяешь, пироман хренов?
– Ну, я… – могучий воитель потупился. – Я ж не хотел…
– Резонно. И это самое «не хотел» ты искал здесь. А, знаю, ты просто зарыл «не хотел» в сене и без огня не мог найти. Зигмундович, ты меня, старого лиса, за кого держишь? А ну, давай, колись!
– Мастер Рейнар, я ж только потому, у меня ж за Благородную Даму Ойген душа болит.
– Это уже интересно. – Сергей поднял брови. – Открывай душу, будем лечить.
– Благородная Дама Ойген, она же как ангел небесный, а Пипин ее вот так-то! Я и подумал: ведь мне положено господина своего защищать, а тут его, я ж точно вижу, враг рода человеческого искушает! Должен же я его оборонить от этого врага?
– Это в первую очередь. От прочих, может, и сам отмашется, а здесь без тебя – ни-ни, даже пробовать не стоит.
– Я как услышал, что мессир Пипин Благородной Даме Ойген, ну, там, стало быть, на холме сказал, сразу понял – в беде он, выручать его надо. Целый день голову ломал – что делать?
– Себе ломал или кому другому? Я так, просто уточнить.
– А? Что? Себе, конечно. Вот и сообразил: если сено тут поджечь, да потом и объявить, что это опять невидимый дракон на помощь Благородной Даме Ойген прилетел…
– Так, следствие поломки головы налицо, – хмыкнул Лис.
Фрейднур лихорадочно стал ощупывать собственную физиономию.
– А, нет, это так, шишка.
– Красавец! – ухмыляясь, объявил Рейнар. – Ответь мне, уважаемый, если невидимый дракон прилетел спасти Благородную Даму Ойген, шо ж он потом умчался в ночную даль и никого не спас? А, кроме того, если бы сеновал полыхнул, конюшня бы тут же занялась. Чем лошади-то тебе не угодили?
– Да не приведи Бог! – Фрейднур замахал руками. – Я б тут быстро разбросал все, затоптал, люди бы набежали.