Юстина перестала рассматривать номер, прошлась до выхода на веранду, остановилась у кровати Прохора, не сводя с него сосредоточенного взгляда.
– В больницу?
– Ни в коем случае! Сначала я прыгну в Бездны.
– Куда?
– Я умею перемещаться по числомирам, Прохор научил. Во втором Ф-превалитете я уже останавливался и разговаривал с тамошним Саблиным.
– С кем?
– Потом объясню. Я снова опущусь… вернее, поднимусь во второй числомир и поговорю с «родичем», а он попросит своего Прохора поискать нашего.
– Ничего не понимаю!
Саблин взял Юстину за плечи, повернул к себе:
– Поверь мне, это шанс! Я сейчас отключусь на несколько минут и вернусь. А ты побудь возле нас и никого не пускай.
Юстина прикусила губу, внимательно посмотрела Данимиру в глаза. Но возражать и задавать новые вопросы не стала.
– Хорошо, жду.
Саблин кинул взгляд на Прохора, вышел из спальни и присел на диван в гостиной, успокаивая сердце и мысли. Потом прилёг, сосредоточиваясь на переходе в состояние «потока информации», по словам Прохора, взял в руки многогранник эргиона, устроил на груди.
Юстина, стоя в дверях, молча наблюдала за ним.
Он постарался улыбнуться как можно увереннее.
– Всё будет хорошо, я ненадолго.
Она нерешительно оглянулась на Прохора, и Данимир добавил:
– Мы вернёмся!
Эргион шевельнулся под рукой мягкой тёплой мышкой, на голову снизошла тишина…
Он зашёл сюда случайно, вдруг надумав проверить, чем отличается мир-999 от мира «простой одиночной» девятки.
Цифра 9 – эннеада олицетворяла собой в эзотерическом смысле высшую гармонию, дающую знание Закона Добра и Зла. Пифагор считал её числом Выбора Пути, несущего ошибки и недостатки, как и положено девятке, так как до «совершенного» числа – 10 ей не хватало единицы.
Именно поэтому девятка признавалась адептами цифрологии и числонавтики цифрой ограниченной, собирающей внутри себя все цифры от единицы до восьмёрки.
Прохор посещал числомир-9, в котором его «родич» работал обыкновенным рабочим на заводе вертолётных двигателей и жил в Суздале. Ничем особенным этот мир его не удивил. Матрица его геометрии базировалась на свойствах девятигранника, выстроенного из куба – в основании и четырёхгранной пирамиды, поэтому в архитектуре превалировали тяжеловесные прямоугольные формы, далёкие от «летящей» готики и экспрессионизма, искажающего форму ради эмоционального эффекта зрителей.
Суздаль-9 в этом свете выглядел массивно-тяжеловесным, колокольни его церквей и храмов не возносились в небо, а росли как грибы-дождевики. Творчество зодчих девятого числомира вызывало скорее беспокойство, нежели доставляло эстетическое удовольствие.
Впрочем, здесь даже природа была пронизана «кубическими» пропорциями, порождая удивительные растительные формы, гротескно напоминающие создания рук человеческих. Стволы деревьев, к примеру, редко принимали округлые формы, поэтому глаз в скоплении прямоугольных «шестов» с зелёными шапками листьев наверху невольно искал табличку: «Художественная инсталляция».
Прохор возвращался издалека: он впервые рискнул нырнуть в «матрёшку» ниже мира мириады – числа 10 000. Ближайшим узлом Капрекара от мириады был числомир под номером 549945. Восприятие математика нарисовало его как мир зеркальной пены, так он был изменчив и при этом логичен и материален. Несмотря на постоянную трансформацию рукотворных объектов – зданий, сооружений, машин, внутренних интерьеров, функциональное назначение объектов сохранялось, отчего зайдя в кафе Суздаля под названием «Нетёка» (буквы русского алфавита хотя и были искажены, напоминая древнерусские письмена, но читались легко) с одним интерьером, Прохор вышел из кафе с другим интерьером, но не заметил ни капли волнения у посетителей, принимающих колебания реальности как нечто совершенно привычное.
Разумеется, в кафе ходил не он, а его «родич» – Прохор-549945, мелкий клерк в государственном учреждении «Муниципальная служба быта», но суть полученных впечатлений от этого не менялась. К тому же «родич» понятия не имел, кто такой ДД, и оставаться в этом мире долго не имело смысла.
После этого, возвращаясь домой, Прохор и «завернул в гости» к Прохору-999, возжелав посмотреть на его жизнь.
Он не понял, что произошло, когда поток сознания-воли-информации домчался до числомира 999 и развернулся в голове «родича».
Показалось – сзади захлопнулась тяжёлая стальная дверь!
Он даже оглянулся – в фигуральном смысле, хотя глаза Прохора-999 смотрели прямо перед собой, а сам он сидел неподвижно в необычного вида кресле, зажатый какими-то рычагами и скобами так, что не мог пошевелиться.
Напротив на белой стене висел чёрный прямоугольник, напоминающий экран гигантского телевизора. Чуть ниже под ним из стены высовывались чешуйчатые рога, испускавшие еле заметные голубоватые молнии.
Боковым зрением Прохор мог видеть шипастые стеклянные колонны, а также часть белого потолка, с которого свисали такие же чешуйчатые рога, и часть гладкого пола, устланного мраморными с виду плитами.
Он попытался зайти в «базу данных» местного Прохора – в его память и был буквально оглушён криками:
– Уходи!
– Не останавливайся!
– Беги!
– Куда ты вылез, идиот!
– Спасайся!..
Он инстинктивно рванулся «назад», пытаясь «развернуться» в голове Прохора-999, однако наткнулся на ту самую «стальную» дверь и едва не потерял сознание от удара. В голове (в собственной голове, по ощущению) загудело, крики превратились в лягушачье кваканье и воронье карканье, обрушившееся на голову со всех сторон долгим эхом.
Потом сквозь кваканье и карканье раздался шуршащий скрипучий голос:
«Поздравляю с прибытием, сэр».
«Кто здесь?!» – напрягся Прохор, прислушиваясь к утихающим шепоткам.
«Ещё не понял?»
«Н-нет…»
«Тогда что ты здесь делаешь?»
«Ищу… нужного… человека…»
«Нашёл, дурак?! – взвился чей-то яростный крик. – Ты теперь один из нас!»
«Один… из… кого?»
«Ты ведь Прохор Смирнов? – прозвучал тот же скрипучий голос. – Я тоже, хотя и из другого превалитета. Кстати, ты из какого?»
«Из одиннадцатого».
«Я из тысяча сто одиннадцатого. Нас здесь – Прохоров – больше трёх десятков. Но кроме нас и других путешественников хватает».
«Куда я… попал?»
«Не выберешься теперь, болван! – со злобной радостью сообщил обладатель яростного голоса. – Будешь сидеть здесь до скончания века!»