Однако женщина медленно покачала головой:
— Я о них только слышала, но ни разу в жизни не видела.
— Но, возможно, вы знакомы с Олтменом? — Дронго сознательно назвал первую попавшуюся фамилию, чтобы проверить,
к отреагирует его собеседница. Зулмира снова покачала головой:
— А про него никогда и не слышала.
Это его вдохновило. Если бы она ответила иначе, ему пришлось бы прекратить разговор и больше с ней не встречаться. Или встречаться только для того, чтобы понять, почему на конгресс приехала женщина, которая готова согласиться с его очевидной ложью. Но она не согласилась. Хотя если бы согласилась, то и тогда это не было бы решающим доказательством. Мужчина и женщина часто лгут друг другу в процессе знакомства, и если партнер соглашается с заведомой ложью, то это не значит, что он собирается предать. Возможно, это просто обычная игра в поддавки, чтобы лучше узнать друг друга. Но Дронго приехал в Лиссабон не для того, чтобы поиграть с этой прекрасной сеньорой.
Если она раньше не бывала на конференциях медиков, то могла и не знать большинства присутствующих здесь людей. В зале ресторана было человек семьдесят, — очевидно, остальные должны были приехать сегодня ночью или завтра утром. Возможно, что некоторые предпочли отдых с дороги плотному ужину. Дронго взглянул в сторону напарника. «Пьеро» улыбался своим собеседникам, но внимательно следил и за столиком коллеги. «Нужно найти повод выйти из-за стола, — подумал Дронго, — чтобы переговорить наедине с ним».
Он подцепил вилкой салат и, поднося ко рту, расчетливо уронил его себе на колени.
— Черт возьми, — огорченно произнес Дронго. — Извините. Мне, кажется, нужно выйти.
— Конечно, — улыбнулась Зулмира.
Он поднялся и пошел к выходу. Видя, что «Пьеро» внимательно наблюдает за ним, Дронго остановился у его столика и громко спросил одного из официантов, где можно помыть руки.
— Туалетные комнаты находятся слева по коридору, сеньор, — ответил официант.
Дронго вышел из зала и свернул к туалету. Толкнув дверь, он вошел в помещение. Осмотрелся. Одна кабинка была закрыта. Дронго подошел к умывальнику, открыл воду. И почти тотчас же дверь за его спиной распахнулась, и он увидел в зеркале входящего сеньора Бельграно. Тот прошел к соседнему умывальнику и встал рядом с Дронго, который тщательно оттирал салфеткой пятно на брюках.
— У меня триста четвертый номер, — шепотом сообщил он. — Я проверяю сразу троих.
— Их не меньше тридцати, — очень тихо, почти не разжимая губ, отозвался Дронго. — я передам вам список. До утра проверьте все данные по своим каналам.
- Когда передадите?
- Сегодня. Я оставлю список у вас под дверью.
Он не успел договорить, как дверь туалета вновь открылась. Бельграно отвернулся от Дронго к ящичку с бумажными полотенцами. В помещение вошел коренастый мужчина лет сорока афроамериканской наружности. Он был в голубой рубашке с расстегнутым воротом и светло-сером костюме. На груди виднелась золотая цепь. Мужчина сразу прошел в свободную кабинку. Бельграно повернул голову к Дронго, продолжая вытирать руки. И в этот момент хлопнула дверца первой кабинки. Оттуда вышел мужчина лет шестидесяти с характерной азиатской внешностью — чуть выше среднего роста, худощавый, с жесткими черными волосами и резкими морщинами на лице. Взглянув на обоих мужчин, он пробормотал извинения. Дронго сделал шаг в сторону, освобождая место рядом с умывальником, показал на азиата своему напарнику глазами и вышел из помещения.
Когда он вернулся в зал, Зулмира уже улыбалась какому-то молодому человеку, откровенно флиртовавшему с очаровательной женщиной. Неизвестно откуда взявшийся нахал выглядел лет на тридцать, не больше. Его обтягивающий темный костюм, рубашка с высоким стоячим воротником и блестящие туфли сразу бросались в глаза. У него был лишь один недостаток. Но существенный — небольшой рост. Если бы Зулмира встала, этот парень едва ли достал бы ей до плеча. Когда подошел Дронго, оказалось, что он чуть ли не в два раза выше неизвестного. Коротышка озадаченно поглядел на внезапно появившегося кавалера и, пробормотав извинения, отошел от столика.
— Вас невозможно оставить даже на минуту, — шутливо пожаловался Дронго. — Не успел я выйти, как вы уже флиртуете с другим.
— Как вам не стыдно, — рассмеялась Зулмира, — этот молодой человек всего лишь помощник нашего координатора по африканским странам. Между прочим, Эдуардо прекрасно играет в теннис и приглашал меня завтра на теннисный корт.
— Надеюсь, вы ему отказали? — спросил Дронго, усаживаясь на свое место.
— Мне больше нравится футбол. Не забывайте, что во мне есть бразильская кровь. Все бразильцы просто помешаны на футболе. А вы бы хотели, чтобы я ему отказала? — поинтересовалась Зулмира, явно довольная произведенным эффектом от разговора с молодым человеком. Видимо, она была не прочь немного подразнить своего кавалера.
— В теннис я не играю, — признался Дронго. — При моей комплекции и росте играть в теннис достаточно сложно. Да и футболист из меня вряд ли получится. Хотя футбол я люблю. А кроме того, для тенниса у меня плохо поставлен удар. Я бью слишком сильно и не всегда так, как нужно.
— Как раз завтра мы могли бы поехать вместе и потренироваться, — радостно предложила Зулмира.
— А Эдуардо будет нашим учителем? — буркнул Дронго. — Надеюсь, кроме тенниса, он ничему плохому нас не научит?
— Какой вы ревнивый! — всплеснула руками Зулмира. — Просто настоящий венецианский мавр. О таком ревнивце кто-то даже пьесу написал, Шекспир, кажется…
— От вашей непосредственности умереть можно, — засмеялся он. — Действительно, про Отелло с его ревностью написал Шекспир. И если вы скажете, что никогда о нем не слышали, я умру прямо на месте.
— Слышала, слышала, — кивнула она, — но терпеть его не могу. У него все драмы какие- то дикие, нечеловеческие. В одной — дочери бросают на произвол судьбы старика-отца, в другой — погибают совсем юные влюбленные, в третьей — у принца отца убивает его собственный брат, а мать выходит замуж за этого убийцу. Не знаю. Мне ваш Шекспир не нравится. Он какой-то типично средневековый тип с извращенным пониманием любви.
— Вы не одиноки в своих суждениях, — заметил Дронго. — Так считал и великий русский писатель Лев Толстой. А мне Шекспир нравится. Я как раз нахожу, что он очень достоверно описывал нюансы человеческих чувств и отношений. К сожалению, люди мало изменились со времен Средневековья.
Так же любят, так же ненавидят; так же ревнуют, так же пытаются любым способом захватить власть, идут на подлость, предательства, убийства. Только Шекспир не мой и не ваш. Он принадлежит нам всем. И его драмы будут жить еще тысячу лет; после того как мы покинем этот свет