— В жизни не слышала более смехотворного предложения.
— Иными словами, «нет»?
— Совершенно определенно «нет».
— В таком случае придется искать другой способ обрести удобную постель, — лениво протянул он. И ушел, оставив ее разгадывать смысл его слов.
Когда Маргарет пришла в столовую, там было только два человека: бабушка и внук. И оба весело смеялись. Не впервые она подумала, как невероятно меняется Себастьян рядом с Эбби. Как ночь и день. О, как бы она хотела знать прежнего Себастьяна…При виде Маргарет Себастьян поднялся.
— Вот и ты, дорогая, — обрадовалась Эбигайл, похлопав по сиденью соседнего стула.
Маргарет, поколебавшись, послушалась, оказавшись прямо напротив Себастьяна. Поскольку их было всего трое и пока никто не собирался присоединиться к ним, отказаться вряд ли было возможно. Кроме того, Себастьян учтиво придержал для нее стул. В глазах его играли дьявольские искорки. Маргарет сразу вспомнила, как члены этой семьи сражались за ее внимание. Дуглас хотел, чтобы она сидела с ним, Жюльетт требовала ее соседства, и Эбигайл желала того же самого. И, разумеется, все три лагеря никогда не располагались вблизи друг от друга, так что вопрос был в том, кто заговорит первым, как только Маргарет появлялась в столовой.
Едва она уселась, как Себастьян спросил Эбигайл:
— Слышишь?
— Разумеется. Обычные звуки, словно кто-то гремит кастрюлями на кухне.
— Не мешало бы напомнить тем двоим, кто производит эти «обычные звуки», что следует быть поосторожнее, пока Дуглас не оправится,
Тон Себастьяна был настолько сух, что Эбигайл хмыкнула. Маргарет, в свою очередь, не смогла удержаться от улыбки. «Обычными звуками», разумеется, был шум доносившегося сверху скандала: Жюльетт и Дентон, не стесняясь, выясняли отношения. И Эбигайл нисколько не преувеличивала: совершенно привычные крики, настолько привычные, что обитатели даже их не замечали. Но и Себастьян был прав. Дуглас нуждался в отдыхе, а его сын и невестка кричали так оглушительно, что наверняка могли его потревожить.
— Я поговорю с ними, — предложила Маргарет, выбирая вино, поднесенное лакеем. — Уверена, что их можно убедить вести свои битвы где-нибудь вне дома.
— Может, вообще воздержаться от битв? — посоветовал Себастьян.
— Слишком многого просишь, — фыркнула Эбигайл. — Мы все пытались… но безуспешно.
Крики становились все громче: очевидно, ссорившиеся супруги спускались вниз. Сидящие в столовой отчетливо расслышали слова Дентона:
— Мне наплевать, хочешь ты видеть его или нет. Он здесь, и тебе придется мириться с этим.
— Ты еще пожалеешь…
— Мне до тошноты осточертел этот рефрен. Повтори его еще раз, и, может, выйдет так, что бояться придется тебе.
— И тебе все равно, если он узнает? — ахнула Жюльетт.
— Клянусь Богом, я готов сам ему сказать.
Презрительный смех:
— Не посмеешь.
Неужели Дентон в самом деле тащит ее вниз? Очевидно, так, потому что он буквально втолкнул ее в комнату. Жюльетт злобно выдернула руку, расправила юбки и, не глядя на остальных, уселась на другом конце стола, рядом с местом Дугласа.
К удивлению Маргарет, Дентон последовал за ней и рывком поднял на ноги.
— Нечего разыгрывать герцогиню! Хотя бы раз в жизни будем вести себя, как нормальная семья, и поужинаем вместе.
Собравшиеся дружно подняли брови, когда он снова потянул за собой жену и толкнул на стул рядом с Маргарет, а сам обошел стол и уселся напротив. Учитывая капризную натуру Жюльетт, удивительно, что она осталась сидеть! Мало того, казалась немного присмиревшей, укрощенной этим новым, властным Дентоном. Обычно она буквально топтала его ногами, издевалась как хотела и всегда брала верх. Возможно, возвращение Себастьяна вернуло Дентону утраченную храбрость.
Эбигайл с обычным спокойствием быстро восстановила нормальную атмосферу за столом или, во всяком случае, попыталась, расспрашивая Жюльетт о ее поездке в Лондон. Однако Жюльетт, похоже, не поняла, что сейчас не время скандалить.
— Этот город невыносимо грязен, — пренебрежительно бросила она. — Не знаю, почему я должна все выносить. Мне бы следовало вместо этого ездить за покупками в Париж, но, к сожалению, я лишена этого удовольствия.
— Твой Париж, который ты так превозносишь, ничуть не лучше, — отрезал Дентон. — Продолжай шляться по сточным канавам и непременно вывозишь подол в моче и отбросах независимо от того, в каком большом городе окажешься!
Жена яростно зашипела, возмущенная оскорблениями в адрес любимого города:
— Ты не пробыл в Париже достаточно долго, чтобы оценить…
— Достаточно долго, чтобы радоваться, что никогда больше не вернусь туда, как, впрочем, и ты. Деньги ты умело тратишь и по эту сторону пролива! Не хватало еще мотать наше золото во Франции!
— Может, не упорствуй ты так в своих запретах, и я не была бы так расточительна, — промурлыкала Жюльетт.
Щеки Дентона жарко вспыхнули: очевидно, смысл намека был ему ясен. За какие запреты она наказывала его своей расточительностью? Вряд ли только потому, что он не разрешал ей поехать во Францию. Так что, возможно, он просто решительно отрицал то, что она считала правдой. А может, она не имела в виду буквальные запреты. Хотя ее английский был на редкость хорош, иногда она употребляла неверное слово просто потому, что не совсем понимала смысл.
Эбигайл снова пыталась предложить тему беседы, в которой каждый мог принять участие: праздник вдовствующей герцогини в честь новобрачных. Маргарет рассказала ей о празднике после отъезда гостей. Дентон, должно быть, предупредил жену о замужестве Маргарет, поскольку она не удавилась, услышав об этом сейчас.
Себастьян попросту вскинул брови и многозначительно посмотрел на Маргарет. Речь зашла о списке гостей, и Эбигайл стала с увлечением пересказывать последние сплетни о соседях. Маргарет невольно заметила, что Себастьян молчит. Он вообще не сказал ни слова с самого прихода Жюльетт. Но следил за Маргарет, как ястреб — за цыпленком. А она, сидя напротив, изо всех сил старалась не смотреть ему в лицо.
Когда лакей принес десерт, за столом замолчали. Но молчание не казалось неловким. Просто кухарка превзошла себя: на столе стояли хрустальные креманки с растопленным шоколадом, залитым взбитыми сливками, и разговоры сразу прекратились.
Блюдо было очень похоже на то, которое Маргарет едва не швырнула в голову Себастьяна в первый вечер, когда они ужинали у нее дома. Забыв о ложке во рту, она вскинула голову и встретила его жаркий взгляд.
Зря она посчитала, что молчание не казалось неловким. Сейчас она не знала, куда деваться.
* * *
Эдна ждала Маргарет в спальне, чтобы помочь раздеться, но как только все труднодоступные застежки были расстегнуты, девушка отпустила горничную. Она очень боялась, что та заметит ее нервозность и догадается о причине. Эдна и без того целый день ворчала и жаловалась на неприличие создавшейся ситуации, считая, что Себастьян ни в коем случае не должен был ночевать в комнате госпожи, хотя все же принесла подушки и простыни и свалила в ванной. Только она и Оливер знали, что так называемый брак — просто фарс.