— Это замечательно. Рада за вашу семью, — искренне заулыбалась Анна. — А теперь о главном. Я тут, видимо, переусердствовала со своей лекцией. Просто торговля — это мое дело, которое я делаю с увлечением. И мне хотелось, чтобы вы поняли, насколько для меня важно заниматься любимым делом. Но теперь главное.
Дела наши пошли в гору, бизнес крепко стоит на ногах, у нас сеть магазинов, которые мы объединяем в корпорацию. И, естественно, поскольку я стояла у истоков нашего дела и вложила в него все силы и большую часть капитала, мне прочат кресло руководителя. Я и не сомневалась, что коллеги выдвинут меня. Но тут всплыл слух о том, что я в свое время совершила убийство. Ума не приложу, кто узнал и как это раскрылось. Я ведь специально и в другой город уехала, чтобы ничто не напоминало о моем прошлом. Но кто-то очень старается, выпустил из лампы этого злого джинна — версию убийства и факт моей судимости. В общем, все это такая мерзость! Ведь понятно, что меня хотят опорочить, перекрыть дыхание. Я пытаюсь понять, кому это нужно. Из коллег никто о моем прошлом ничего не знал. Претендентка на руководство я одна, просто никто не сделал так много для общего дела, как я. И коллеги мои — люди не случайные, проверенные. Никто из близкого окружения не мог меня так подло предать.
— Я бы не стал зарекаться. Даже в семьях родные люди предают друг друга. Кстати, и насчет того, что вы единственная претендентка, — это ваше мнение. Кто-то может считать иначе. Не всегда руководителями становятся те, кто больше всего заслужил это.
— Я согласна с вами. Но своих людей я знаю. Поверьте моему чутью. Я столько успела пережить, что мой жизненный опыт чего-то стоит. Я оставила то страшное убийство в своей прошлой жизни. Забыла о нем. Поверьте, я не вспоминала об этом годами. И тут мне напоминают самым подлым образом. Но я же не убивала того человека! Александр Борисович, я думала, мне никогда больше не придется возвращаться к тем событиям. И раз меня вынуждают, я хочу обелить свое имя. Хочу доказать правду. Я хочу бороться за свое честное имя и за ценой не постою. В общем прошу вас взяться за это дело, найти того, кто убил на тех злосчастных соревнованиях невинного человека. Я уверена, вы сможете. Вы возьметесь за это? Повторяю, обещаю любые деньги.
Предложение озвучено, и Турецкий ненадолго задумался. В конце концов, он сейчас свободный человек, и дело предстояло хоть и запутанное, но интересное. Спустя столько лет попытаться найти убийцу — это хороший шанс доказать свой профессионализм. Да и Анна ему понравилась. Почему бы не помочь хорошему человеку? К тому же он получит за свой труд деньги, что тоже является большим плюсом в нынешней жизни.
— Я возьмусь за ваше дело, — наконец произнес он. — Но мне нужно задать вам немало вопросов, чтобы прояснить ситуацию того времени.
— Я отвечу на все ваши вопросы, — обрадовалась Анна. — Потому что несправедливо — понести наказание за чужое преступление да к тому же расплачиваться потом за него всю жизнь.
— Тогда приступаем сейчас же. Скажите мне, пожалуйста, кто был вашим тренером? Жив ли он? Где живет сейчас? Что вы о нем знаете? Нарисуйте мне схему — кто где стоял, когда вы стреляли по мишени? Напишите имена всех, кто присутствовал. Обязательно тех, кто стоял рядом. Сколько метров было до оцепления? Сколько метров до мишени?
У Анны загорелись глаза. Она даже не ожидала такой прыти от следователя, и по его вопросам поняла, что на него можно рассчитывать.
Турецкий расстелил на столе разворот из школьной тетради и вручил ручку Анне.
— Рисуйте, надписывайте. Потом приступим к характеристике всех известных вам людей из присутствовавших на соревновании, которые находились рядом с вами.
Плетневу было не до Турецкого. Какой Турецкий, когда жизнь вокруг бьет ключом, музыка грохочет, и бармен стоит за стойкой в широкополой техасской шляпе, как заправский ковбой. И вокруг полно моряков, все в разных формах, словно съехались со всего мира да и решили побрататься в портовом городе Новороссийске, в этом прокуренном баре, перекрикивая друг друга и в сплошном оре умудряясь кое-как понимать разноязычную речь окружающих. Плетнев любил моряков. И сейчас завидовал им — свободные люди, им весь мир подвластен. Небось столько навидались в жизни, ему и не снилось! Слева от него отрывались трое поляков. Они уже выпили и за родину, и за красивых девушек, а теперь затянули протяжную песню на родном языке, пытаясь перекричать мощные усилители стереосистемы, колонки которой висели прямо у них над головой. Плетневу совсем не нравилось их пение, поскольку они орали друг другу в ухо дурными голосами.
— Хлопцы, не орите так… — попросил их вежливо Плетнев.
Один похлопал его по спине и жестом пригласил присоединиться.
— Да я польский не знаю… — отмахнулся Плетнев.
— Северина Краевского не знаешь?! — изумились поляки. — «Червоны гитары» все знают!
— Вспомнили!.. — усмехнулся Плетнев. — Когда ваши «Червоны гитары» гремели, я под стол пешком ходил.
Поляки очень неодобрительно на него посмотрели и отвернулись допевать свою песню. Какие-то фанаты Краевского, которому, наверное, в обед сто лет. Он еще в советские времена пел. Ну и ну…
Плетнев тяжело облокотился локтями на стойку бара и, покачиваясь, попытался пересчитать выставленные перед ним рядком рюмки. Пересчитал и удовлетворенно крякнул. Девять пустых, но десятая еще полная.
— А вот сейчас и ее оприходуем! — тихо пробормотал себе под нос пьяный Плетнев и лихо опрокинул в широко открытый рот рюмку. Закуски не было, но зато у сидящей справа девушки такие шикарные волосы, что не грех занюхать одним локоном. Что ей, жалко? Только промашечка вышла, ненароком дернул девушку за волосы и сразу же нарвался на грубость.
— Совсем охренел? Ты сколько выпил… ковбой? — вяло ругнулась девушка и отпихнула обидчика. Правда, силенок у нее маловато оказалось, так что Плетнев, невзирая на высокий стул, удержался на нем и не свалился.
— Полметра текилы… Нет… Сантиметров сорок пять… — забормотал Плетнев и сам себе удивился. — Что я за ахинею несу?
Девушка смотрела на него без любопытства, глаза у нее были затуманены. И это понравилось Плетневу. Таинственный взгляд. Романтический…
— Девушка…а вы похожи на… — решил поддержать разговор Плетнев и нарвался на новую грубость.
— Не похожа… ковбой…
Какая грубая девушка. Нет в ней понимания. Только Плетнев хотел высказать вслух по этому поводу свое огорчение, как она встала со стула и довольно пряменько пошла к выходу. Почти не качаясь. Поляки переглянулись и ринулись за ней. Вот, оказывается, для кого они так старались.
Положительно со знакомствами Плетневу в этом баре не везло. Какая грусть и тоска! И не к кому приклониться, так как вокруг одни незнакомые рожи. Обидно — на него никто не обращал внимания. Всеобщее братание, а он как-то в стороне. Непорядок!
— Ты, братан, откуда? — не удержался Плетнев и обратился к веснушчатому моряку в маленькой шапочке с помпоном.