— Почти всем… — уклончиво ответил Турецкий.
— Ну что, пойдешь дальше смотреть? А то мне неохота в такую даль тащиться.
— Да нет, не пойду. Меня больше интересует мишенное поле.
— Ну тогда пошли обратно. Я тебе там все подробно покажу.
Дядя Миша был очень доволен возложенной на него миссией. Еще бы, самому московскому следователю показывал свое хозяйство, которое было в полном порядке. И это придавало ему чувство гордости.
Парни уже унесли все щиты и разбирали лопаты, громко балагуря и перебрасываясь шуточками.
— Наконец-то, — недовольно сказал дядя Миша. — Уж не чаял, когда за дело примутся.
— А что рыть собираются?
— Да траншеи. Давно уже наши власти собирались, да все средств не хватало. Наконец нашелся какой-то спонсор, любитель пострелять. Нанял этих копателей, чтоб им пусто было…
— А что так?
— Да бездельники. Уже третий день их привозят, а они только сегодня приступили. Все дурака валяли. Эти щиты с места на место перетаскивали. Вот спроси зачем?
— Зачем? — усмехнулся Турецкий.
— А хрен их знает. Время тянут. У них договор заключен на почасовую работу, а не на аккордную. И им выгодно дуриком время тянуть, все равно оплачивается. Так что с лопатами пошли, может, и не рыть траншеи, а просто скрыться с глаз моих. А то я тут один их шпыняю.
— А что, этот спонсор не появляется?
— Занятой человек… Да и не его это дело. Он же оплачивает. А бригадир такой же работник, как и они все… Хреновый.
— Ну, ладно, Михаил…
— Иваныч, — подсказал сторож. — Уже уезжаешь, мил человек?
— Вы мне все показали, отличное у вас стрельбище.
— Э-э, ты еще не все видел! Жаль, что не захотел пройти стрельбище в глубину.
— А по фронту какой размер?
— Три километра. У нас же еще есть и учебные классы, и учебные городки, — с гордостью доложил дядя Миша.
— Да, впечатляет, — похвалил стрельбище Турецкий и на прощание оставил полпачки сигарет сторожу. Тот уважительно отметил:
— Хорошие сигареты куришь, спасибо тебе. А то я, что подешевле…
Водитель дремал, когда Турецкий открыл дверцу машины.
— О, а я тут соснул немного… — почесал мятую физиономию хозяин машины и тронулся с места. На обратном пути он помалкивал. Наверное, решил, что и так долго развлекал клиента. Турецкий был этому только рад. Он уже обдумывал дальнейший план действий.
Возле вокзала Турецкий направился к серой застекленной кабинке с красной вывеской «Справочное бюро». Минут через десять уже держал в руках справку с адресом Константина Мартынова. Никуда тот не девался, как предполагал тренер Лагутин, а так и продолжал проживать в городе Новороссийске.
Турецкий взял такси, решив про себя, что щедрый аванс Гущиной позволяет сильно сэкономить время. Новороссийск город немаленький, а Мартынов, с которым он собирался встретиться, жил в районе новостроек, почти на окраине города. На автобусе туда трюхать и трюхать.
Турецкий приехал очень удачно. Константин Мартынов уже вернулся с работы и сидел на балконе, читал газету. Жена открыла гостю дверь, проводила на балкон и побежала на кухню готовить ужин, похоже, что-то восточное. Аромат неведомых приправ витал в воздухе и очень отвлекал Турецкого.
Константин Григорьевич — крепкий мужчина с небольшим брюшком, по виду ровесник Гущиной, но абсолютно седой. Зато его молодые голубые глаза навыкате неотрывно смотрели на Турецкого. Он слушал, свесив голову набок, будто страдал радикулитом шеи. По-видимому, так и было. Потому что, когда выслушал и стал отвечать на вопросы, — послушно, как ученик-ботаник, — голова у него осталась в том же положении. Турецкому было как-то неловко заглядывать в его глаза, и он старался смотреть в дальние дали, вид на которые открывался с десятого этажа.
— Аня была отличным стрелком, — тем временем рассказывал Мартынов, искоса поглядывая на Турецкого. Так ему было удобнее. — Обычно она все по заграницам ездила. На международные соревнования. Ее хорошо знали в Европе, как же — лучший стрелок.
Мартынов сказал это без всякой зависти, просто констатировал факт.
— А в тот раз ее пригласили на региональные соревнования, чтобы… ну… поднять планку, что ли. Чтобы обычным региональным соревнованиям придать такой международный класс.
— А вы-то сами как считаете, могла ли Гущина промахнуться и поразить человека из оцепления?
— Нет, конечно, — уверенно ответил Мартынов и опять искоса посмотрел на Турецкого. — Вы бы к Лагутину съездили, он ее тренер, все вам расскажет. Он за нее в такую борьбу вступил, куда только не писал! К журналистам обращался, чтобы статью в ее защиту написали. Один сначала ухватился за эту идею, ну как же — жареным пахнет! А потом почему-то спустил это дело на тормозах. Думаю, купили его или пригрозили.
— Я у Лагутина был. Сегодня. Он тоже мне рассказал, что Гущина не виновата. Но ведь кто-то же промахнулся?
Мартынов со вздохом ответил:
— Кто-то… — Помолчал, посмотрел в дали дальние вместе с Турецким. — Красивый у нас город … — проронил неожиданно. Еще помолчал. — Только несправедливости много…
На кухне завершающим аккордом что-то загремело, и голос жены Мартынова звонко позвал:
— К столу, пожалуйста. Ужин готов.
Турецкий вошел в комнату вслед за Мартыновым и замер от удивления. Небольшой обеденный стол был не заставлен, а именно украшен тарелками со всякой снедью. Роскошный натюрморт дополняли букеты зелени. Алые помидоры и темно-зеленые огурцы конкурировали совершенными формами. Но больше всего его восхитил аромат еды.
— У нас все по-домашнему, — радушно предложила поудобнее садиться хозяйка — Каринэ Ашотовна.
Турецкий попросил объяснить, чем его сейчас будут потчевать.
— Это бозбаш, — указала на тарелки с супом хозяйка, где в красном густом бульоне плавали куски баранины, источая чудный аромат. — А это мантапур, — показала она на большую глубокую миску с мантами.
— Скромный ужин, — усмехнулся Турецкий.
— Костик не успевает днем обедать, на работе не до того, так что у нас обед обычно переносится на ужин, — объяснила Каринэ Ашотовна.
Приступили к трапезе, и Турецкий ел с таким аппетитом, что хозяева одобрительно улыбались, глядя на него. Пили домашнее вино, и Турецкий даже захмелел, потому что оно было настолько вкусным, что трудно оторваться.
— Хорошо, что нам с вами, Константин Георгиевич, сейчас не нужно стрелять по бегущей мишени… — пошутил Турецкий.
У Мартынова почему-то сразу изменилось выражение лица, какая-то тень пробежала по нему, и это не укрылось от Турецкого.
После сытного ужина они опять вышли на балкон. Вечерело, огромный алый диск солнца прямо на глазах уходил за горизонт, и дома казались игрушечными на фоне алеющего неба.