— Ну, что у него спрашивать? — спросила она у Медведева, хотя рядом с Ретей сидел уже один милиционер с открытым затрепанным блокнотом и задумчиво грыз кончик ручки. Видимо, общий язык им так и не удалось найти и теперь каждый думал о своем.
— Не идет на контакт, — тихо пожаловался милиционер.
— Спросите, Тамара… как вас по отчеству? — решил оказать уважение женщине Медведев. — Когда точно он увидел тело?
— Можно просто Тамара… — скромно ответила женщина и села напротив Рети на небольшую табуретку, которая явно не была рассчитана на ее пышные телеса, что сразу машинально отметили и Медведев, и Краюшкин.
— Ты успокойся, Ретя, — положила она руку на его колено, и тот вдруг всхлипнул. Давно уже никто его так ласково не касался. — Не волнуйся, — погладила она его по коленке. — Вспомни, когда ты увидел ту… девушку между гаражами.
Ретя словно очнулся. Он бросил долгий взгляд на Тамару и четко ответил:
— Когда пошел искать бутылки в Зинкином дворе…
— А время не помнишь?
— Так у меня часов нет, — удивился он, что Тамара запамятовала, как сама забрала у него часы в счет алиментов еще год назад.
— А ты ее видел когда-нибудь раньше? — взяла инициативу в свои руки Тамара.
Ретя задумался. То, что он увидел между гаражами, не напоминало ему никого. Ноги в туфлях и темное платье… Лица он не видел, потому что бедную девушку кто-то засунул в щель довольно далеко. Он закрыл глаза и, затянувшись папиросой, замолчал.
— Думает… — прокомментировала Тамара.
Пока Ретя думал, Медведев спросил у Тамары:
— А что за имя у вашего бывшего — Ретя? Какое-то нерусское.
— Да его зовут Петром. Петя, а для алкаша и Ретя сойдет. Это я его так назвала когда-то. Так и прилипло, весь двор зовет.
Ретя тем временем открыл глаза и заговорил:
— Я лучше начну сначала. Так мне легче будет вспомнить. Ночью мы шли с мужиками… Сначала были мы с Герой и Ашот. Выпили… А тут девчонка идет, зареванная. Говорит — на свадьбе была, а ее выгнали. А автобусы уже не ходят. Она откуда-то приехала из какого-то поселка. Тоже выпившая. В смысле, наверное, на свадьбе уже успела выпить. Жалко нам ее стало. Ашот и говорит: «Все равно, Ретя, к тебе идем, давай девушку возьмем, а то ее кто еще обидит. Моряки или бандиты. А у тебя кровать есть. Пусть поспит, отдохнет до утра. А потом на автобус я ее провожу». Ну и взяли ее в компанию. Пришли во двор. Совещаемся, где еще бабла взять, чтобы отметить знакомство. А тут какой-то заходит. И предлагает свою долю. Мы и согласились. Мужик нормальный, что ж не взять в компанию? Тем более, если он не порожняком.
Он опять замолчал и вдруг пожаловался:
— Так жрать хочется… Только твой рулетик и ел, Тамарочка. Спасибо тебе, конечно, большое…
Медведев быстро скомандовал:
— Дайте ему что-нибудь, чтоб разговорился. А то утром на допросе он вообще ничего вспомнить не мог.
Ретя удивленно вытаращился на Медведева.
— Так это вы меня допрашивали? То-то я смотрю, вроде лицо знакомое. Только звездочек было меньше… Кажется…
— Да, меня повысили, после твоего допроса, — с досадой ответил Медведев и поторопил Тамару:
— Ну хоть картошки ему или огурца.
Тамара побежала домой, разогрела на сковородке на сале вчерашнюю картошку и накрошила лука. Туда же бросила кусок мяса из борща и прямо в сковороде, прихватив ручку полотенцем, понесла Рете. Тот жадно набросился на еду, будто не ел уже неделю. Медведев и Краюшкин принюхались к аппетитному запаху и вспомнили, что тоже не ели с утра. Но сейчас нужно было ловить момент, пока главный свидетель пошел на контакт.
Ретя вымазал сковородку коркой хлеба, громко рыгнул и уставился на Медведева, всем видом демонстрируя готовность продолжать беседу.
— Ну теперь про девушку, — Краюшкин приготовился записывать.
— Да я ее толком и не видел…
— Это ты брось, Ретя, — строго сказал Медведев. — Я бы еще понял, что на улице ты ее не рассмотрел, допустим — темновато было. А когда вместе выпивали, ведь лампочка горела? Вон она у тебя болтается.
— Горела… У меня семьдесят пять ватт…
— Достаточно, чтобы человека увидеть. Тем более молодую девушку. Ты же мужик!
— Какой он мужик, — безнадежно махнула рукой Тамара.
— Попрошу меня не унижать! — вдруг встал в позу Ретя.
— Действительно, Тамара, при чем тут это? — вступился Краюшкин за Ретю, опасаясь, что тот обидится и опять замолчит.
— Про девушку… — повторил Ретя задумчиво. — Она, конечно, была красивая. Мы ее потому и подобрали. На уродину мало кто польстился бы в случае чего… Глаза у нее были красные. Заплаканные. Волосы лохматые. Темные. Потом причесалась — волнистые оказались.
— Видишь, сколько ты всего вспомнил, — решил подбодрить его Медведев.
— Потом мы все пили. Мужик, который Упырь, так он себя назвал… А разве бывает такая фамилия? — вдруг спросил Ретя, обведя поочередно всех взглядом.
— Кликуха у него такая, тебе Мариночка уже говорила, — вмешалась Тамара.
— Какая Мариночка? Она что, сидела? — быстро отреагировал Краюшкин на блатное слово «кликуха».
— Она с нами сидела, здесь, за столом, рулет ела. Это моя дочурка, ей семь лет, — пояснил Ретя.
— Ну и Упырь? Ты что-то про него хотел сказать, — напомнил Медведев.
— Он все нам подливал. И этой девушке. Мы с Герой нажрались и отключились. Дальше ничего не помню. Потом страшные сны мне снились. То Упырь бил кирпичом Ашота по голове, то Ашот его. Потом вообще кошмары стали меня мучить. Будто Упырь девушку бил по голове. Такого же не могло быть! За что ее? Сначала на моей кровати ее… это самое… А потом кирпичом. Что только ни приснится, если самопалку жрешь…
Менты переглянулись, у Тамары защемило сердце. Ретя действительность принял за кошмар. И менты это тоже поняли. Вон как переглянулись, а теперь пожирают глазами Ретю.
— Ретя, вот ты говоришь, что девушка была красивая?.. — осторожно начал Медведев. — На свадьбе гуляла?
— Ну да…
— Она ведь, наверное, и в красивом платье была… На свадьбу все наряжаются.
— Ну да… Такая нарядная была, платье даже блестело под фонарем. А когда к нам пришли, она села за стол, Ашот ее обнял… Потом он вышел, отлить наверное, а ее обнял Упырь. А когда она легла на кровать, отдохнуть, пришел Ашот и одернул платье у нее на коленях, чтобы Упырь не смотрел. Платье такое синее, блестящее…
У Рети вдруг перехватило горло, он вытаращился на ментов, и руки его мелко затряслись.
— На той девушке между гаражами было синее платье…
— Но ты лица ее не видел… — подсказала Тамара, с жалостью глядя на Ретю. — Поэтому и не узнал. — Ее саму пробила дрожь, и кожа покрылась мелкими пупырышками.