— Ну если акула где-то поблизости, ты ведь можешь и наткнуться на нее.
— Мы с ней встретимся, это точно. Но не сегодня.
В четверг утро выдалось мглистое — сырой стелющийся туман был таким густым, что ощущался на вкус, он был едкий и солоноватый. Машины ползли, как черепахи, с зажженными фарами. Около полудня туман рассеялся, по небу медленно плыли большие курчавые облака, а еще выше, над ними, застыли перистые. К пяти часам облака, словно это картинки-головоломки, начали распадаться на причудливые кусочки. Солнечные лучи, прорвавшись в просветы между ними, высветили яркие голубые пятна на серо-зеленой поверхности океана.
Броди сидел на городском пляже, упершись локтями в колени — чтобы бинокль в руках не дрожал. Без бинокля он едва-едва различал судно — белое пятнышко, которое то появлялось, то исчезало в океанских волнах. И хотя судно сильно покачивало, линзы помогали не упускать его из виду. Броди сидел тут уже почти час. Он напрягал зрение, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть на борту.
Наконец он выругался, выпустил из рук бинокль, и тот повис у него на ремешке на шее.
— Привет, шеф, — сказал Хендрикс, подходя к Броди.
— Привет, Леонард. Как ты здесь оказался?
— Проезжал мимо, увидел вашу машину. Что вы там высматриваете?
— Пытаюсь понять, что там делает Бен Гарднер, черт бы его побрал!
— Рыбачит, что же еще.
— Ему за это заплатили, но такой идиотской рыбалки я еще сроду не видел. Сижу тут битый час, а на лодке никаких признаков жизни.
— Разрешите взглянуть? — Броди передал ему бинокль. Хендрикс поднес его к глазам и уставился на судно. — В самом деле, странно. Долго он там сидит?
— Весь день. Я разговаривал с ним вчера вечером, и он сказал, что снимается с якоря в шесть утра.
— Он один?
— Не знаю. Он сказал, что попробует уговорить своего напарника, его, кажется, Дэнни зовут. Но тот вроде записался на прием к зубному врачу. Надеюсь, что он вышел не один.
— Хотите, поедем посмотрим? До сумерек у нас есть по крайней мере часа два.
— А как ты думаешь туда добраться?
— Попрошу катер у Чикеринга. У него «Аква-спорт», двигатель в восемнадцать лошадиных сил. Быстро домчимся.
Броди почувствовал, как от страха у него мурашки по спине побежали. Плавал он неважно, и одна мысль о том, что он окажется в воде или, не дай бог, под водой, вызывала у него, как обычно говорила мать, «невротряску»: ладони у него потели, он все время делал глотательные движения, желудок начинал болеть — некоторые люди испытывают точно такие же ощущения при полете. Броди часто снилось, как скользкие хищные твари поднимаются к нему из глубины и рвут его тело на куски, а водяные при этом стонут и гогочут.
— Хорошо, — сказал он. — У нас нет выбора. Возможно, пока мы доберемся до порта, Гарднер уже будет там. Если нет — подготовь катер. А я загляну в участок и позвоню его жене… Узнаю, не сообщал ли он что-нибудь по радио.
Порт города Эмити был маленьким: всего мест двадцать для стоянки судов, нефтезаправочный причал и деревянный павильон, где продавались горячие сосиски и жареные моллюски на бумажных тарелочках. Причалы располагались в маленькой бухте, защищенной от открытого моря каменным молом, тянувшимся до середины бухты. Хендрикс стоял на катере, двигатель уже был запущен, а сам он болтал с каким-то мужчиной с двадцатипятифутовой прогулочной яхты, пришвартованной у соседнего причала. Броди прошел по деревянному пирсу и спустился по короткому трапу на катер.
— Что она сказала? — спросил Хендрикс.
— От него ни слова. Она пыталась связаться с ним в течение получаса, но он, как она считает, по-видимому, выключил радио.
— Он там один?
— Да, она так сказала. У его напарника заболел зуб мудрости, и его должны удалять сегодня.
— С вашего позволения, я бы сказал, что это весьма странно, — вмешался мужчина на яхте.
— Что именно?
— Выключить радио, когда ты один в море. Такого никто не делает.
— Не знаю. Бен говорил, что все эти радиопереговоры между лодками ему только мешают, когда он рыбачит. Может, ему надоело и он его выключил.
— Может быть.
— Поехали, Леонард, — сказал Броди. — Ты хоть умеешь управлять этой штуковиной?
Хендрикс отдал носовой швартов, прошел на корму, отвязал линь и бросил его на палубу. Потом он подошел к пульту управления и двинул рукоятку вперед. Катер дернулся, запыхтел. Хендрикс передвинул рукоятку еще дальше, и двигатель заработал более ритмично. Корма осела, нос поднялся. Когда они обогнули мол, Хендрикс до отказа выжал ручку вперед, и нос опустился на воду.
— Высший класс, — сказал он.
Броди ухватился за металлическую скобу пульта.
— Есть спасательные жилеты? — спросил он.
— Только подушки, — ответил Хендрикс. — Они выдержали бы вас, конечно, будь вы восьмилетним мальчиком.
— Благодарю.
Бриз стих, на море была легкая зыбь. Но небольшие волны все же били в борта катера, и он резко накренялся то в одну, то в другую сторону. Это нервировало Броди.
— Твоя посудина развалится на части, если ты не сбавишь скорость, — сказал он.
Хендрикс улыбнулся, наслаждаясь своей временной властью над шефом.
— Не беспокойтесь, шеф. Если я.
Снижу скорость, нас будет болтать на волнах. К Гарднеру мы тогда доберемся только через неделю, а в желудке вашем будет твориться такое, словно там белки резвятся.
Судно Гарднера находилось примерно в трех-четырех милях от берега. Когда они подошли ближе, Броди увидел, что оно мягко покачивается на волнах. Он даже мог прочесть черные буквы на транце — «Флика».
— Оно стоит на якоре, — удивился Хендрикс. — Хотя здесь не та глубина, чтобы бросать якорь. Надо полагать, больше сотни футов.
— Черт бы тебя побрал, — сказал Броди. — Именно это мне сейчас и хотелось от тебя услышать.
Когда они были от «Флики» уже в ярдах пятидесяти, Хендрикс сбавил скорость, и катер медленно подошел к борту «Флики». Броди поднялся на ходовой мостик. Он все еще никого не видел. И спиннингов в кронштейнах не было.
— Эй, Бен! — крикнул он. Ответа не последовало.
— Может, он внизу, — сказал Хендрикс.
Броди позвал снова:
— Эй, Бен!
Нос «Аква-спорта» находился всего в нескольких футах от кормы «Флики». Хендрикс перевел ручку на нейтраль, затем подал назад. «Аква-спорт» остановился и при следующей волне ткнулся в планшир «Флики». Броди ухватился за планшир.