— До вечера, — сказал Броди и повесил трубку. Настроение у него было прескверное. Званый ужин не предвещал ничего хорошего. Он смутно чувствовал, и чем больше думал об этом, тем больше убеждался в том, что Эллен решила предпринять новую попытку вернуться в свой прежний мир, и на этот раз она хочет вернуться туда с помощью Хупера.
На следующий день Броди приехал домой в начале шестого. В столовой Эллен накрывала на стол. Броди поцеловал ее в щеку и сказал:
— Ну и ну, давненько я не видел этого серебра.
Это столовое серебро подарили родители Эллен на свадьбу.
— Я несколько часов чистила его.
— А взгляните на это! — Броди взял со стола бокал, похожий на тюльпан. — Где ты их раздобыла?
— Я купила их.
— Сколько стоит? — Броди поставил бокал на стол.
— Недорого, — сказала она, складывая салфетку и аккуратно кладя на нее вилку для салата и вилку для горячего.
— Сколько?
— Двадцать долларов. Но это за целую дюжину.
— Когда ты приглашаешь гостей, денег ты не считаешь.
— У нас не было приличных бокалов для вина, — сказала она, оправдываясь. — Да и те, что были, разбились несколько месяцев назад, когда Шон опрокинул буфет.
Броди оглядел стол.
— Ты накрыла на шестерых? — спросил он. — Что случилось?
— Бакстеры не могут прийти. Сесси звонила. Клему надо быть в городе по какому-то делу, и она решила поехать с ним. Они там и заночуют, — в голосе ее слышалась наигранная веселость, напускное безразличие.
— Вот как? — сказал Броди. — Очень плохо. — Но на самом деле его нисколько не огорчило. — А какую красотку ты раздобыла для Хупера?
— Дейзи Уикер. Она работает у Гибби в антикварной лавке «Bibelot». Приятная девушка.
— Когда все придут?
— Медоузы и Дейзи в половине восьмого. А Мэтью я попросила прийти к семи.
— Я думал, его зовут Мэт.
— Это я его так называла в шутку, когда он был мальчишкой, и он мне напомнил об этом. Я его пригласила пораньше, чтобы он поговорил с ребятами. Думаю, они будут в восторге.
Броди посмотрел на часы.
— Если гости придут в половине восьмого, значит, мы не сядем ужинать до половины девятого или девяти. За это время можно умереть с голоду. Пожалуй, я съем чего-нибудь. — И он направился в кухню.
— Не наедайся, — сказала Эллен. — Я приготовила отличный ужин.
Броди окинул взглядом груду кастрюль и пакетов на кухне и потянул носом.
— Что ты готовишь? — спросил он.
— Это называется баранина-баттерфляй, — сказала она. — Надеюсь, я не пережарила ее.
— Пахнет хорошо, — заметил Броди. — А это что за месиво у раковины? Можно его выбросить и помыть кастрюлю?
— Какое еще месиво? — спросила Эллен из столовой.
— Да вот тут в кастрюле.
— О господи! — воскликнула она и поспешила на кухню. — Только посмей выбросить, — тут она увидела улыбку на лице Броди. — Ах ты бессовестный, — она хлопнула его по спине. — Это гаспачо. Острый суп из свежих овощей.
— Ты думаешь, он съедобен? — подтрунивал Броди. — Он какой-то скользкий.
— Он именно таким и должен быть, дурашка.
Броди покачал головой.
— Дружище Хупер пожалеет, что не поел в «Абеляре».
— Ах ты негодник, — воскликнула она. — Вот попробуешь, по-другому заговоришь.
— Возможно.
Если жив останусь. — Броди засмеялся и пошел к холодильнику. Порылся в нем, нашел немного колбасы, сыру. Открыл банку пива и направился в столовую. — Я, пожалуй, послушаю новости, а потом приму душ и переоденусь, — сказал он.
— Я положила чистое белье на кровать. Тебе не мешало бы и побриться. У тебя к вечеру появляется такая щетина…
— Боже милостивый, к нам на ужин пожалует принц Филип или Джекки Онассис?
— Просто я хочу, чтобы ты хорошо выглядел, вот и все.
В самом начале восьмого раздался звонок, и Броди пошел открывать дверь. На Броди была голубая хлопчатобумажная рубашка, синие фирменные брюки и черные ботинки из кордовской кожи. Он понравился самому себе. «Неотразим», — сказала Эллен. Но когда Броди открыл дверь Хуперу.
То почувствовал себя чуть ли не оборванцем. На Хупере были расклешенные синие джинсы, модные туфли на босу ногу и красная рубашка с аллигатором на груди. Так одевалась богатая молодежь в Эмити.
— Привет, — сказал Броди. — Входите.
— Привет, — сказал Хупер. Он протянул руку, и Броди пожал ее.
Эллен вышла из кухни. На ней была длинная юбка из батиста, вечерние туфли-лодочки и голубая шелковая блузка. На шее нитка жемчуга — свадебный подарок Броди.
— Мэтью, — сказала она, — я рада, что вы пришли.
— Я рад, что вы меня пригласили, — ответил Хупер, пожимая Эллен руку. — Извините, что я так выгляжу, я ничего не взял с собой, кроме рабочей одежды. Но все чистое — за это я ручаюсь.
— Не говорите глупости, — сказала Эллен. — Вы выглядите отлично. Красное очень идет к вашему загару и волосам.
Хупер засмеялся и повернулся к Броди.
— Вы не будете возражать, если я вашей супруге сделаю подарок?
— Что вы имеете в виду? — спросил Броди, а про себя подумал: «Что же это за подарок? Поцелуй? Коробка шоколадных конфет?»
— Так, пустяк. Ничего особенного.
— Не возражаю, — сказал Броди, все еще не понимая, зачем нужно было об этом спрашивать.
Хупер полез в карман джинсов, вытащил маленький пакетик и протянул его Эллен.
— Для хозяйки, — сказал он, — в качестве извинения за мой неподходящий наряд.
Эллен хихикнула и осторожно взяла пакетик. Внутри оказался то ли брелок, то ли кулон.
— Какая прелесть, — воскликнула она. — Что это?
— Зуб акулы, — сказал Хупер. — Зуб тигровой акулы, если говорить более точно. Оправа серебряная.
— Где вы его достали?
— В Макао. Я был там проездом года два назад в связи с одной работой. Там на окраинной улочке есть маленькая лавчонка, и в ней сидит маленький китаец, всю свою жизнь он полирует акульи зубы и вставляет их в серебряные оправы. Я не мог устоять.
— Макао, — повторила Эллен. — Не знаю, смогла ли бы я найти Макао на карте. Там, должно быть, восхитительно.
— Это недалеко от Гонконга, — заметил Броди.
— Правильно, — сказал Хупер. — Между прочим, существует такое поверье: если зуб акулы при вас, акула вас не тронет. При сложившихся обстоятельствах я подумал, что он может оказаться кстати. — Вполне, — сказала Эллен. — У вас тоже есть такой?