— Мне тоже хотелось бы пойти в эту экспедицию вместе со Скорцени.
— В эдакой группе супер-коммандос, — поддержал его барон. — Если вы как командир окажетесь не согласны с кандидатурой кого-либо из бойцов, ваше мнение будет учтено, — произнес он, поднимаясь из-за стола. — Честь имею, князь.
* * *
Они стояли перед Курбатовым — суровые, молчаливые и обреченно-решительные. Десятеро коммандос — на затерянном в глубине Баварских Альп и продуваемом холодными ветрами плато, лишь недавно расчищенном под секретный запасной аэродром укрепрайона «Альпийская крепость».
Чтя традицию, полковник обошел строй и, останавливаясь перед каждым из коммандос, молча, напряженно всматривался в его лицо. Это были минуты веры в себя и в того, кому предстоит погибать вместе с тобой; минуты выбора, минуты сомнений и чести. И как же лица этих, по существу, незнакомых Курбатову парней, напоминали сейчас лица маньчжурских стрелков, которых он еще совсем недавно уводил в бессмертие с какого-то лесного плато северной Маньчжурии.
— …И помните: даже если никому из нас вернуться из этой экспедиции не суждено, — жестким, командным голосом произнес полковник Курбатов, — все равно каждый истинный мужчина счел бы за честь оказаться в одном строю с нами. Так что — вперед, маньчжурские стрелки! История и небо нас рассудят!
Хабаровск — Берлин — Одесса.