— И вам это понадобилось только для того, чтобы оставаться правдоподобным в описаниях, которые содержатся в вашей «хронике».

— Абсолютно верно, сэр. Я хочу, чтобы читатели моей хроники, которую условно называю «Хроника времен Уинстона Черчилля» содержала в себе как можно больше жизненной правды. Как в ваших книгах «Герцог Мальборо» или «Великие современники».

— Вот как! — попыхивал сигарой Черчилль. — Похвально, похвально… Знаете, почему, уличив в подсматривании, я не наказываю и даже не увольняю вас?

— Нет, сэр, — произнес Критс, собирая разбросанные по полу донесения и фотографии.

— Даже не догадываетесь?

— Почему вы разбросали эти бумаги, я уже догадываюсь, а вот почему не наказываете меня — пока что нет, сэр.

— Потому что мы с вами, Критс, родственные души.

Критс многозначительно промолчал и так, сидя на корточках, удивленно уставился на Черчилля.

— В чем эта родственность, сэр? — несколько оживился секретарь, поняв, что гроза миновала, — В методах познания действительности. — Очень любопытно.

— Представляете, за сколькими портьерами и в домах каких известных людей современности мне довелось простоять, подглядывая за каждым из них, прежде чем появился сборник моих исторических портретов «Великие современники»! — уже откровенно поиздевался над ним Черчилль.

— Признаю: то, что вы сказали, звучит довольно поучительно.

— Прежде чем отправитесь записывать эту фразу и описывать ситуацию, в которой она была произнесена, давайте договоримся: в принципе подглядывать вам категорически запрещено.

— Виноват, сэр.

— Я сказал: категорически.

— Категорически виноват, сэр.

— Но если уж вы в очередной раз решили удобно устроиться за своей портьерой, то не надо при первой же опасности быть разоблаченным в страхе выскакивать из-за нее.

— Вы поистине великодушны в своих советах, сэр.

— Всего лишь забочусь о ваших нервах. Постарайтесь беречь их.

— Вы забыли предупредить меня еще об одной особенности нашего договора: чтобы при вашей жизни я никому никогда не рассказывал о том, что мне порой удается подглядеть.

— Меня это не пугает. Я привык к тому, что обо мне сплетничают.

— Вы не правы, сэр. Сплетничали о вас раньше.

— Неужели перестали?! — почти в ужасе спросил премьер-министр. — Если это так, то мне конец, перед вами — политический труп.

— А теперь о вас уже не сплетничают, сэр, — это в прошлом, теперь о вас творят легенды.

53

Конец апреля 1945 года. Германия.

«Нордберг» — секретная база субмарин «Фюрер-конвоя» на побережье Северного моря.

Подойдя к командиру арьергардной стаи барону Людвигу фон Риттеру, главком флота Дениц какое-то время молчал, словно собирался с мыслями или пытался вспомнить, кто перед ним.

— Контр-адмирал и бригаденфюрер СС фон Риттер, — представился барон, решив, что гросс-адмирал запамятовал его фамилию.

— Как вы провели свой трехнедельный отпуск в рейхе, контрадмирал? — неожиданно для всех отступил Дениц от формы отдачи приказа и при этом умышленно упустил его эсэсовский чин.

— Я признателен вам и… — чуть изогнул свое туловище бригаденфюрер, чтобы видеть Скорцени, однако в последнее мгновение не стал называть имени бывшего личного агента фюрера, а произнес: — …и всем, кто помог мне преодолеть запрет Правителя Внутреннего Мира и еще раз взглянуть на Германию. Это было трогательно.

Дениц помнил этого человека еще по тем временам, когда скандальными приключениями тот добывал себе славу полярного бродяги, закрепившуюся затем в сугубо бродяжьей кличке Странствующий Бездельник. Но именно потому, что слава полярного исследователя за бароном фон Риттером все же числилась, в 1938 году фюрер лично назначил его командиром арктического авианосца «Швабенланд», уходившего в далекую неизведанную Антарктиду на поиски Новой Швабии. Поиски земли для сотворения нового рейха.

И следует признать, что приказ и наставления Гитлера Странствующий Бездельник выполнил безупречно, швырнув под ноги правителю Третьего рейха значительную часть континента. То есть позволив себе то, что в свое время позволял себе только Магеллан. И как же безбожно Дениц завидовал ему в те времена, как самоубийственно он, морской мечтатель, завидовал тогда этому странствующему барону!

Ну а дальнейшую судьбу фон Риттера определило то, что в первой стае «Фюрер-конвоя», которая уходила к берегам Новой Швабии под флагом контр-адмирала фон Готта, он оказался в роли начальника службы безопасности. Теперь он был заместителем коменданта «Базы-211» и начальником ее службы безопасности. К тому же он представал перед рейхсканцелярией и фюрером в ипостаси главного идеолога Рейх-Атлантиды.

В тот же день, когда после длительного отсутствия Риттер вновь ступил на землю Германии, рейхсфюрер Гиммлер возвел его в чин генерал-майора войск СС, и фюрер утвердил этот чин, не лишая его при этом чина контр-адмирала. Ничего не поделаешь, в течение последнего года войны все больше морских офицеров одновременно становились и офицерами СС, а Гиммлер даже вынашивал планы полного подчинения кригсмарине своему штабу как одного из соединений зеленых, то есть армейских СС. И главнокомандующему флотом приходилось мириться с этих скрытым, но безжалостным поглощением.

Тем не менее Деницу показалось, что Гиммлер даже начал было заискивать перед руководителями Рейх-Атлантиды, Готтом и Риттером, очевидно, поневоле смиряясь с мыслью, что вскоре и сам может оказаться в подземном мире нового рейха, причем, учитывая все усложняющиеся отношения с фюрером, неизвестно, в какой роли и на каком положении.

— Вам надлежит командовать арьергардной стаей, состоящей из десяти субмарин собственно «Фюрер-конвоя» и двух обычных боевых бортов в качестве замыкающих. Если будет обнаружена погоня, эта боевая двойка должна будет принять удар на себя.

— Это будет делом их чести.

— В крайнем случае можете направить на помощь ей свою десятую, в кильватерном строю, подлодку, на борту которой имеется отряд морских диверсантов, специально подготовленных для минирования и захвата судов противника. При этом трое из них являются командирами управляемых торпед. Все они тоже подготовлены в особой школе морских камикадзе под командованием Скорцени.

— Это добровольцы, изъявившие желание умереть за фю… то есть за Германию, — вовремя сориентировался обер-диверсант рейха. — Тридцать секунд в отчаянной решимости в торпеде — это их звездный час.

— Цинично, однако, по сути, верно, — признал Дениц. — Дополнительные инструкции и разъяснения — в пакете, который вам будет вручен у борта субмарины. Задача ясна?

— Так точно. И она будет выполнена.

— Иначе и быть не может, когда речь идет о стае «Фюрер-конвоя».